Ребята, тихо переговариваясь,
встряхивали сведёнными от напряжения руками посматривая на Мулине
который заснул спокойным сном. Весь он был словно варёный рак -
такой же красный и горячий. Но вот что странно, боятся его мы
перестали.
Оказывается, приближался рассвет, а
это значило, что нам надо было отсюда немедленно убираться. Книжные
черви стают ни свет, ни заря.
Цепочкой мы потянулись к выходу.
Регина бессильно повисла на руках Галгарпера, а Рассада, еле шагая
на дрожащих ногах (за плечи его поддерживал Боцман), снял с головы
шляпу и произнёс:
- Да уж братцы. По-моему, я
поседел.
Молочная прядь в
спадающей на лоб чёлке подтвердила его слова.
Корнелиус Аддингтон
обитал в башне. По сути его холостяцкое жильё было старым донжоном,
построенным четыреста лет назад на холме Крапивника и за
последующие века обросшим пристройками различного назначения. Почти
все накопленные во время службы средства, старший инспектор стражи
на пенсии, вложил в ремонт этого архитектурного
реликта.
Вознёсшаяся на пригорке каменная
постройка всегда была границей между бедными кварталами Дождливого
города и районами богачей. Я знал, что старику именно это и
импонировало. Даже уйдя со службы он должен был быть в курсе
происходящего на улицах.
- Ты уверен, что хочешь приютить
нас?
- Приютил уже. Уверен, - усадил меня
за стол Аддингтон. - К тому же у меня для тебя Эмиль есть сюрприз.
Помнишь ты просил меня узнать что-то про спасённых вами детей?
- Да, конечно, - кивнул я, обведя
взглядом замерших за круглым столом товарищей, которые явно
чувствовали себя не в своей тарелке. Всё-таки Корнелиус был
человеком-легендой. Ну, кроме Боцмана, конечно, который как
известно везде чувствовал себя как дома.
- Так вот, хочу познакомить тебя
(вас) со старейшим жителем города. Ему недавно исполнилось сто три
года, и я думаю его рассказ будет для вас интересен.
Дверь гостиной распахнулась и двое
крепких вооружённых пистолетами и кинжалами слуг (в Башне
Крапивника служили только вышедшие на пенсию ветераны стражи)
осторожно придерживая за локти ввели в помещение худого, высокого
старика с удивительно тонкой, пергаментной кожей. Тонкие
морщинистые губы, впалые щёки, седые волосы желтоватого оттенка
контрастировали с его ярко горевшими неисчерпаемой энергией
голубыми глазами.