- Знаю Эмиль, знаю, -
бросил старик напоследок останавливая кучера. - Поэтому и уважаю
тебя.
Я лениво смотрел в окно,
выходящее на задний двор управления где двое стражей выводили из
служебной кареты задержанных в кандалах. Вот один из преступников
попытался вырваться и тут же был сбит с ног и получил удар дубинкой
по спине. А затем ещё и ещё. Крупные прозрачные капли, падая с неба
ударялись о жестяной отлив и разбиваясь на мириады частичек оседали
на стекле, превращаясь в дорожки слёз стекающие вниз. Они словно
пытались смыть сцену, которую я увидел.
Гобкинс нависнув над Бруни орал на
письмоводителя и архивариуса так, что слюни разлетались во все
стороны. Похихикивая, от чего плечи мелко подёргивались, рядом
замер его дружок инспектор Рафл – тот самый доходяга с лошадиной
мордой присвоивший себе преступление Метели.
- Да ты обыкновенный писака! Твоё
дело бумагу марать, а не советы раздавать, убогий! – вопил толстяк,
хлопая ладонью по столу, за которым сгорбился Христиан. Аккуратно
разложенные в стопочки листки, исписанные красивым каллиграфическим
почерком, разлетались во все стороны.
- Я просто хотел быть полезным…
- Да чем ты можешь быть полезным
чернильница лупоглазая?! – плеснул желчи Рафл поддержав
коллегу.
- Уже полгода как Фонарщики и
Кромешники заключили договор и разделили территорию, - наклонившись
Бруни начал собирать разбросанные по полу бумаги. – А значит нужно
проводить не две маленькие облавы на них, а одну большую. Это будет
эффективнее и…
Гобкинс зарычал и с силой пнул стул
письмоводителя. Мебель взвилась в воздух и врезавшись в
противоположную стену с треском развалилась на куски.
- Я пришёл за ордером, подписанным
Мулине, а не за советами лузера пропитавшегося пылью никому не
нужных бумажек, - швырнул напоследок Гобкинс поднимаясь по лестнице
вверх из подвала.
Наблюдавший всю эту сцену Шумахер
поднял брови цвета пшеницы вверх, наморщил нос и тихо произнёс:
- Да уж, по-моему, у инспектора
хромает логика.
* * *
Я терпеть не мог эту тошниловку из-за
запаха прогорклого масла, грязных полов на которых валялись куски
засохшей еды и ещё более грязных столов облокотившись на которые ты
мог измарать одежду так, что никакие прачки её никогда бы не
отстирали. Однако в жизни не всегда всё пахнет цветочками лаванды и
блестит чистотой. Я это знал.