А ещё я был готов
поклясться, что на губах вдовца появилась лёгкая еле заметная
улыбка, что свидетельствовало о том, что он стал немного счастливее
чем был вчера.
Я с большим удовольствием
собирал светлые волосы дочери пальцами заплетая их в тонкие медовые
косички. Эти драгоценные минуты, когда она на стульчике сидела
напротив зеркала передо мной, я не променял бы ни на что на
свете.
- Пап, - шмыгнув носом произнесла
Клара звонким голоском, от которого у меня побежали мурашки по
спине. - Вчера приходили соседские мальчишки и хотели со мной
познакомится, но фрау Хубер на них прикрикнула, и они сбежали.
Разве мне нельзя с ними общаться?
- С соседскими мальчишками можно.
Разрешаю.
Сыновья Владислава были парнишками
неплохими и добрыми. К тому же младший был всего на пару месяцев
старше моей дочери.
- Но фрау Хубер сказала, что они не
подобающая компания для такой молодой фройлейн как я, - с обидой
пожаловалась Клара.
- Хм, фрау Хубер умная женщина, но
возможно она немного ошибается, - улыбнулся я, представив, как
соседские пацаны уносят ноги прочь от их гувернантки. – Хотя… если
они так легко сбежали возможно и не слишком хотели познакомиться с
тобой.
- Ты так думаешь? – задумчиво
спросила Клара
- Да.
Разглядывая лицо дочери в поверхности
зеркала, я вспоминал её первое слово, робкие самостоятельные шаги,
тот самый первый раз, когда ручки малышки обвили мою шею, после
возвращения домой со службы.
- Папа, а какая она была наша мама? –
в тысячный раз спросила Клара, не двигаясь и прямо держа
спинку.
- Красивая.
- А она меня любила? – дважды
моргнула глазами дочь и мне даже показалось, что уголках глаз
малышки застыли слезинки.
- Больше всего на свете, - ответил я,
уверенно развеивая её сомнения.
- А тебя?
- И меня, - вздохнул я.
- А если бы она не умерла у нас было
бы всё хорошо?
- А разве сейчас у нас всё плохо? –
наклонившись вперёд я поцеловал дочь в правую щёку вдохнув её
запах.
- Нет, я не об этом, - чуть мотнула
головой Клара из-за чего я упустил один из кончиков и начал заново.
- Всё бы было также хорошо… но по-другому.
Дочь спрашивала, я отвечал, а на
сердце скребли кошки. Ведь больше всего на свете я терпеть не мог
лгать.
* * *
Зайдя в Управление, я не стал
подниматься к себе на четвёртый этаж (в кабинет с рассохшейся
дверью и треснутым стеклом), а пересёк фойе пол которого был покрыт
чередующимися чёрно-белыми квадратами, словно всё мы пешки в
чьей-то игре, и посильнее надавив на ручку со скрипом раскрыл
дверь, которую не пользовались уже много-много лет. Некоторые мои
коллеги опешили и замерли за моей спиной с грацией соляных
столбов.