Слова говорившего прервались, и он
начал надсадно хрипеть.
«Ну всё доигрался. Пустили в расход.
Туда тебе и дорога».
Выворачивая суставы и разрывая мышцы,
я сумел просунуть наручники под ноги и сесть на пол. Ничего, ничего
здесь нельзя было использовать в качестве оружия. Даже доску не
оторвать, - думал я крутя головой туда-сюда.
Руки мои дрожали, в глазах темнело от
сотрясения. На секунду мне даже показалось, что я потерял сознание
так как очнулся снова на полу. Снаружи стояла странная тишина.
Вязкая, кислая слюна наполнила мой
рот и мне жутко захотелось просто лечь и закрыть глаза. Послать всё
к дьяволу и всё. Превозмогая себя, я подполз к двери и приготовился
сражаться.
Минуту или две прислушивался к
происходящему, а затем снаружи раздались шаги. Дверь скрипнула и
открылась.
Заглядывающих внутрь фургона людей я
был рад видеть словно лучших друзей, которых у меня никогда не
было.
С любопытством и смехом
на меня смотрели элегантный инспектор Кавана и тот жилистый мужичок
в одиночку покромсавший на складе Фестиваля несколько человек.
Кажется, все называли его мистер Стич.
Старый Гоззо терпеть не
мог Висмарбург из-за вечно льющего на улице дождя. И любил океан,
потому что там, вдалеке от берега, дождь бывало прекращался на
неделю, а то и больше.
Кап! Пам! Плюх! – капли, одна крупнее
другой, шлёпались с карниза на мостовую перед витриной, наигрывая
скучную и хорошо знакомую мелодию. Старые кости китобоя нещадно
выворачивало и ломило в такие дни. То есть круглый год.
«Странно» - Гоззо с удивлением
уставился сквозь стекло с облезшими буквами на творящиеся снаружи
поглаживая холку рыжего одноглазого кота по прозвищу Бармаглот.
Карета Городской стражи остановилась
возле его лавки и оттуда полезли вооружённые до зубов мужчины.
Топая и позвякивая металлом, восемь стражей вломились внутрь
принеся с собой холод и сырость. Возглавлявшего их офицера, старик
знал, только поэтому рука под прилавком схватившаяся было за
рукоять тесака, расслабилась и в приветственном жесте поднялась
вверх.
- Здравствуй, Эмиль! Пускай путь твой
будет гладок, море щедро на дары, а гарпун меток! – произнёс
старик, растянув губы в улыбке.
- Пусть маяк ваш всегда сияет ярко в
темноте безошибочно указывая путь домой храбрым мореходам! –
ответил на приветствие китобоев Эмиль Бюлов лицо которого несло на
себе отпечаток озабоченности о чём говорила двойная складка на
переносице. – Приветствую тебя, Гоззо. У меня к тебе срочное
дело.