Оставалось позаботиться о тех, кто
нуждался в содержании. Олеся уже маялась в нетерпении у порога
мельницы, а люди, которых она привела с собой - дети, старики и
даже один бывший солдат с обвисшей беспомощной рукой - все уселись
на доски и брёвна, что лежали вокруг лесопилки. Я попросил Олесю
войти первой и сказал:
- Олеся! Я ценю твоё старание и
помощь общине. Вот твоё жалованье! – я заранее расставил на своём
столе стопки с медяками одинаковой высоты, равные стандартному
жалованью, а к девушке придвинул полторы стопки. Она кивнула,
быстро сосчитала все свои монетки и довольно улыбнулась.
«А она умеет считать», - подумал я, а
сказал следующее:
- Теперь я бы хотел взглянуть на
список тех, кто остался без кормильца!
Девушка смутилась, опустила взгляд в
пол, заламывая пальцы и не зная, куда девать свои руки, горестно
вздохнула. Это зрелище меня завораживало, и я еле сдерживал себя,
чтобы не пытаться вести себя с ней иначе, чем с другими. Но что
поделаешь, когда перед тобой темпераментная красавица, которая не
может сдержать рвущихся наружу эмоций. Я любовался новыми гранями
её характера и ждал.
- Я не умею… писать! – наконец
призналась она, посмотрев мне прямо в глаза.
— Это поправимо! - заявил я. – Вскоре
я планирую открыть школу, где каждый сможет научиться читать,
писать и считать! А ты хочешь научиться этому?
- Хочу! – заявила она с большей
готовностью, нежели я ожидал. – Очень хочу!
- Хорошо! Тогда веди ко мне всех
твоих подопечных по одному!
- Подо…кого?
- Ну, всех кого привела, веди ко мне
по одному!
- Ага, я сейчас! – она бросилась к
выходу, а я проводил её длинным взглядом, и вздохнул. М-да, лучше
бы мне сконцентрироваться на работе. Вскоре в мельницу вошёл солдат
с повреждённой рукой. Олеся сопровождала его неотступно, и я сделал
над собой усилие, чтобы смотреть на мужчину-инвалида, а не на
привлекательную девушку.
- Расскажи мне, как тебя зовут, кем
ты был, и как случилось, что твоя рука оказалась в таком
состоянии?
- Меня Егором звать. Служил я в
кавалерийском отряде. А с этим, - он посмотрел на свою обвисшую
вдоль тела руку, - дело было так! Однажды наш небольшой отряд
обнаружил вражескую конницу, в скоротечном бою меня ранили,
подрезали сухожилья на руке. Я тогда, чуть не умер, хорошо, что в
седле удержался.
-…
- Мой конь вынес меня с поля боя, и я
выжил. Вот только на заставе решили, что я им больше не нужен. Так
я оказался не у дел, и меня отправили домой. Вернувшись, я
обнаружил лишь пепелище. Вот я и попал в лагерь для беженцев.