линейных кораблей британской постройки. Неуклюжие обводы всякий раз напоминали, что строители «Сатерленда» пожертвовали мореходными качествами ради малой осадки. Все, кроме английских мачт, выдавало голландское происхождение корабля, рассчитанного на глинистые отмели и мелководные заливы Ваддензее. Первоначально «Сатерленд» именовался «Эйндрахт», был захвачен у Тексела и теперь, переоснащенный, являл собой самый неприглядный и непривлекательный двухмачтовый корабль в реестре британского флота.
Хорнблауэр глядел на свой корабль с неприязнью, которую еще подхлестывала мысль о нехватке матросов. Упаси бог лавировать на нем от подветренного берега. «Сатерленд» будет дрейфовать, как бумажный кораблик. А последующему трибуналу не докажешь, что судно было совершенно немореходно.
– Суши весла! – бросил он лодочникам.
Те перестали грести, скрип весел в уключинах затих, сразу слышнее стало, как плещет о борт вода. Лодка приплясывала на волнах, Хорнблауэр продолжал недовольно оглядывать корабль. «Сатерленд» был свежевыкрашен, но, увы, за казенный счет – скучной желтой и черной краской без единой белой или алой полосы. Богатый капитан и первый лейтенант покрыли бы недостающие расходы из собственного кармана, им бы еще и позолоту навели, но у Хорнблауэра на позолоту не было денег. Буш содержит на свое жалованье мать и четырех сестер и тоже раскошелиться не мог, даже ради карьеры. Иные капитаны не мытьем, так катаньем выпросили бы в доке краску – да и позолоту, кстати, тоже. Хорнблауэр не умел выпрашивать – за всю позолоту в мире он не стал бы умасливать какого-нибудь писаришку, льстить и похлопывать по плечу. И дело тут не в уважении к принципам, а в самоуважении.
С палубы его заметили. Засвистели дудки – на корабле готовились встречать капитана. Однако он не торопился. «Сатерленд», еще не загруженный припасами, осел неглубоко, и над водой виднелась широкая полоса медной обшивки. Слава богу, хоть медь новая. На фордевинд уродливый корабль пойдет достаточно ходко. Ветер развернул «Сатерленд» поперек прилива, обратив его к Хорнблауэру кормовым заострением корпуса. Разглядывая обводы «Сатерленда», Хорнблауэр думал, как выжать из него все возможное. Пригождался двадцатидвухлетний морской опыт. Он уже представил мысленно диаграмму приложенных к кораблю сил – давление ветра на паруса, боковое сопротивление киля, трение обшивки, удары волн о нос, прикидывал, какие испытания проведет в первую очередь, как наклонит мачты и удифферентует судно поначалу, еще до этих испытаний. И тут же с горечью вспомнил: что толку думать об этом, пока у него нет матросов!