Некоторое время она работала молча; затем, всё закончив, встала посреди крохотной, совершенно пустой комнатушки и оглядела её с омерзением.
– Ну вот и всё, – вздохнула она. – Так или иначе, я свою работу сделала. И грязи теперь здесь нет. Как, впрочем, и всего остального. Бедная, несчастная малышка! Ничего не скажешь, просто отменная тюрьма для одинокой, лишившейся родительского дома сиротки! – закончила она и вышла, хлопнув дверью.
– Ой! – воскликнула она, вдруг опомнившись. Но тотчас сердито добавила: – Ну и ладно! Плевать я хотела, слышала она или нет, плевать я хотела!
После обеда Нэнси удалось выкроить несколько минут, чтобы сбегать в сад и кое-что разузнать у старика Тома, который вот уже бог знает сколько лет выпалывал сорняки и расчищал дорожки в усадьбе Мисс Полли.
– Мистер Том, – начала Нэнси, быстро оглянувшись через плечо, чтобы удостовериться, что никто за ней не смотрит, – а вы слыхали, что к Мисс Полли приезжает жить маленькая девочка?
– А? Что? – переспросил старик, с трудом разгибая спину.
– Маленькая девочка! Будет жить у Мисс Полли!
– Да ну тебя с твоими шуточками! – недоверчиво усмехнулся старик. – Скорее рак свистнет!
– Но Мистер Том, это чистая правда! Я своими ушами это слышала. От самой Мисс Полли! – стояла на своём Нэнси. – Это её племянница. И ей одиннадцать лет.
У старика аж челюсть отвисла.
– Вот это да! – пробормотал он.
И вдруг нежность осветила его поблекшие от лет глаза:
– А это случайно не… Ведь это, должно быть… малышка Мисс Дженни! Из всех сестёр нашей госпожи лишь она одна была замужем. Да, Нэнси, это же точно, точно маленькая дочурка нашей Мисс Дженни! Хвала Тебе, великий Господи! Подумать только – ведь на склоне лет моих ты ниспослал мне счастье увидеть старческими моими глазами это прелестное дитя!
– А кто была Мисс Дженни?
– Она была истинный ангел, спустившийся к нам прямо с небес, – задыхаясь от волнения, ответил старик, – но покойным господину и госпоже она была старшей дочерью. Ей было двадцать лет, когда она вышла замуж и уехала. Господи, как же давно это было! И все её дети, кроме последней дочери, я слышал, умерли во младенчестве; и это она, эта девочка, теперь к нам приедет…
– Ей одиннадцать лет.
– Да, это вполне может быть, – кивнул старик.
– Ну а спать она будет на чердаке. И как ей не стыдно! – возмутилась Нэнси, снова бросив взгляд через плечо на стоящий позади неё дом.