– Вот эти по три медяка, господин.
Яблочные, с вишней, с творогом, с морковью. Или вот капустные. Вот
с картошкой. Гороховые. А эти вот с луком-с яйцом. Попробуйте! Это
местная кухня, на островах восточных подобного не сыскать!
– Три медяка… А булочки почём?
– По два. Гляньте, какие: с пылу, с
жару, розовые, с сахаром! А пирожки тоже разные. Не хотите пустые,
так и посытнее есть: вот мясные – они по пять медяков. Рыбные по
четыре…
– Погодите, хозяюшка. Булочки с моего
кошелька хватит, пожалуй. – Джартис улыбнулся.
– На здоровье, на здоровье! Приятного
аппетита! Приходите ещё! – сыпала словами говорливая торговка,
заворачивая покупателю булку в пакет.
Джартис вежливо кивнул и отошёл от
прилавка. Вокруг шумел базар, и тёплый полуденный ветер носил над
мостовой вместе с пылью разнообразнейшие запахи: ароматы готовой
снеди сплетались с запахом рассолов, те – с запахом мокрого дерева
от кадок с живой рыбой. Запахи кожи – с запахами мяса, запах укропа
– с запахом чеснока.
Джартис ходил меж рядов небольшого
рынка, прицениваясь, осматриваясь, ловя обрывки разговоров людей и
демонов – как делал бы всякий провинциал, приехавший в столицу. От
съестных рядов к скобяным, от скобяных – к галантерейным. У одного
купить полоски кожи, у другой – пару шнурков, у третьего гвоздики…
Всякий сказал бы, что парень хочет себе сапоги обновить – а то и
новые заказать. Поэтому очередная его остановка у лотка, за которым
стоял рослый плечистый демон, торговавший набойками и прочей
металлической мелочёвкой, подозрений ни у кого бы не вызвала.
– Почём подковки? – спросил резидент
Эрмеба, небрежным кивком указывая на горку стальных набоек в виде
маленьких подков.
– Десять монет пара.
– Дайте две. Запас никогда не
помешает, – улыбнулся Джартис.
При этих словах продавец едва заметно
вздрогнул, и глаза его расширились от изумления. Он словно только
сейчас заметил своего покупателя.
– Тогда лучше уж товар покачественнее
брать. Взгляните на эти – им сносу не будет! – прокашлявшись,
ответил он.
– Не люблю менять свои решения, –
покачал головой молодой человек.
Продавец нагнулся, пошарил под
прилавком, вытащил оттуда лежавший отдельно от прочих рулон
промасленной бумаги и завернул в него подковки. Больше не было
сказано ни слова. Джартис взял свою покупку, кивнул и растворился в
толпе.