И Эет, словно одеяло, потянул его
прочь с девушки.
Сердечко её встрепенулось и застучало
сильнее.
– Вир… – шепнул Эт. – Давай.
И Вирлисс вновь – осторожно, капля за
каплей – начал переливать светлую силу тариллина в дочь Сегерика,
принцессу Пятого круга Преисподней… Сила струилась тонким ручейком,
едва-едва – чтобы не причинить вреда, чтобы организм демона успел
изменить её – и принять.
Ариэлла снова вскрикнула и
заметалась. Туман опять начал сгущаться. Эет скрипнул зубами – и
снова развеял его.
Острые зубки Рири вонзились в нижнюю
губу – и из-под них проступили капельки крови. Кто-то подошёл с
влажной тканью – кажется, Ригнир – и смочил больной лицо.
Серебристый ручеёк Силы медленно тёк
из пальцев Вира в запястье Ариэллы.
Туман то и дело сгущался.
Ночь обещала быть долгой…
Ни Эет, ни Вирлисс не смогли бы
сказать, сколько прошло времени.
– Целитель приехал, – раздался над
ухом юного бога Смерти голос Ригнира – и Эет, вздрогнув, вышел из
транса, в очередной раз развеяв навязчивый туман, никак не желавший
отпускать свою жертву.
– Да-да, – коротко ответил юноша,
поднимаясь. – Проведите его сюда поскорее.
– Её, – устало улыбнулся Ригнир
уголками губ. – Это – Тьёла, самая известная здешняя целительница.
Сейчас зайдёт. Она руки моет – нельзя же к больной вот так, сразу
после дороги…
Эет молчаливо согласился. Выразить
одобрение вслух уже не оставалось ни сил, ни желания.
Вскоре меховая занавеска, висевшая
над входом в соседнюю комнату, приподнялась, и через порог
перешагнула долгожданная целительница.
Это была невысокая смуглая женщина с
тонким носом и строгими карими глазами. Прямые тёмные волосы
ниспадали вдоль спины до пояса. Худощавая, в чёрной меховой
безрукавке поверх выцветшего красного платья из домотканой материи.
Бесчисленные мешочки у её пояса источали терпкий аромат, по
которому Эет предположил, что в них содержатся засушенные
травы.
Она бесшумно подошла к больной и
осторожно взяла её за запястье левой руки: правую держал Вир.
Целительница не сказала ему ни слова, словно он был единым целым с
девушкой, которую ей предстояло лечить.
Дварфка внимательно вслушивалась в
удары пульса, чуть сдвинув свои узкие, но густые брови. Лицо её
становилось всё строже. Наконец, покачав головой, она положила руку
демонессы поверх одеяла и встала на колени рядом с кроватью.
Аккуратно приподняла веки Ариэллы, взглянув на глаза, и чему-то
кивнула. Расстегнула ворот больной, осмотрела тщательно кожу – и
решительно поднялась, видимо, уверившись в диагнозе.