– Как? – прошептал он, и его рука
вновь скользнула под корсаж. – Так? Или так?
Взгляды их скрестились, как рапиры, а
его пальцы скользили, лаская её грудь, иногда чуть сжимая, иногда
нежно массируя, играя с сосками…
У Эрушалии вырвался хриплый стон, а
дыхание стало прерывистым. Ресницы трепетали: то начинали
опускаться на глаза, то вновь строптиво взлетали… и, наконец,
сомкнулись. Лицо девушки расслабилось, а губы тронула едва уловимая
улыбка. Она растворялась в ласке Эртила и знала, что он об этом
знает… И от осознания этого почему-то счастье начинало кружить
голову.
– Нравится? – шёпотом спросил он.
– Это прекрасно, Эртил… – ответила
она едва уловимым вздохом.
– Мне продолжать? – вкрадчиво
осведомился он.
– Да… Не останавливайся. Пожалуйста,
не останавливайся…
– Не остановлюсь. Я всю ночь буду
ласкать тебя, моя маленькая Руш… Но не в общем зале.
Эртил убрал руку из-за корсажа,
осторожно приподнял голову Эрушалии со своего колена и упругим
скользящим движением встал с лавки. Девушка села, непроизвольно
завернувшись в плащ, чтобы никто не заметил расстёгнутого платья –
и настороженно, почти испуганно смотрела, как Эртил идёт через зал
к стойке – высокая стройная фигура, затянутая в кожаный дорожный
костюм.
Она знала, о чём сын Эрмеба
договаривается с хозяином – и от этого знания начинали гореть
щёки.
Хотелось сбежать. Переместиться на
другой конец света… в другой мир… где её никто никогда не найдёт…
Но почему-то она осталась сидеть на лавке, сжимая горловину плаща
похолодевшими пальцами.
Эртил вернулся.
– Пойдём, – просто сказал он, беря
девушку за руку. – Всё улажено.
И Эрушалия покорно встала и, словно
сомнамбула, пошла за ним через весь зал. Эртил вёл её, словно
ребёнка. Свободной рукой она так и сжимала ворот плаща…
Эртил помог ей подняться по крутой
лестнице в конце коридора. Пришлось наклониться, пробираясь через
чердачный люк, чтобы не удариться головой о низкий скат крыши, меж
досок которого торчали соломинки и мох. Здесь царила полная
темнота, но для глаз демона она не была помехой.
Чердак, забитый сеном – конечно же,
запасы для лошадей постояльцев – тянулся над всем трактиром. Как
странные деревья, поднимались из пола печные трубы, уходя в высокий
потолок. На балке сонно ворочались потревоженные голуби. Пахло
сеном и мышиным помётом.