В лицо бросилась жаркая краска.
– Эртил, что ты делаешь?
– Тш-ш… – услышала она над ухом его
тихий, насмешливый голос. – Ты обещала не кричать.
– Прекрати сейчас же! – придушенно
возмущалась она.
– Я просто занимаюсь тем, чем хочу, –
мурлыкнул Эртил. – Как ты мне и велела, милая Руш. А ты следи,
следи…
– Эртил, я тебе устрою! Ты ещё
пожалеешь!
– Колючка Руш… – он наклонился,
прижавшись к ней, и осторожно прикусил её ушко.
– Скотина… Какая же ты скотина!
– Подлая… – негромко рассмеялся
Эртил, продолжая нежно скользить ладонями по изгибам её фигуры. –
Просто гнусный самец, который не умеет контролировать свои
желания…
– Так вот ты почему… из-за чего… Ну,
знаешь…
Его губы скользили по её шее… Пальцы
вновь расстегнули пуговицы на корсаже, легли на грудь…
Руш в последний миг сдержала стон –
таким острым было наслаждение от этой ласки. Она из последних сил
цеплялась за остатки здравого смысла. Сейчас… Сейчас она хорошенько
лягнёт этого самоуверенного гада… в то самое место… Надолго забудет
о приставаниях…
Вместо этого она лишь беспомощно
пролепетала:
– Эртил… Ну отпусти… Я была не права…
Ты можешь себя контролировать…
– Я – могу, – негромко рассмеялся
Эртил. – А ты?
Эрушалия прикусила нижнюю губу, чтобы
сдержать стон, но дыхание её учащалось. От рук Эртила наслаждение
теплом растекалось по всему телу. Почему, почему даже собственное
тело предает её?..
– Эр… тил… – еле выдохнула она. – Я
тебе… никогда… не прощу… О… Владыка…
Она всё-таки не сдержалась! Этот
стон, стон удовольствия, всё же слетел с губ – и, без сомнения,
усладил слух этого… этого…
– Эртил… не надо… – шептала она, а её
бёдра уже сами плотнее прижимались к его бёдрам. Она уже не владела
собой…
– Не надо томить мою любимую? –
ласково спросил он, медленно поднимая подол её платья. – Не буду…
Сейчас, Руш.
Несколько секунд, негромкое бряканье
поясной пряжки – и Руш ощутила тёплое нетерпеливое прикосновение. А
потом Эртил подался вперёд – и стон вырвался уже у них обоих. И её
бёдра стремительно затанцевали под его ладонями в такт его
бёдрам…
– Руш, моя Руш… – шептал он.
Его…
Он всё-таки сделал её своей.
И сейчас она уже ни о чём не
жалела…
Ни о чём не думала.
Было только их единение…
Кажется, сквозь этот сладостный туман
к ней временами пробивались слова Эртила. Что он говорил? Не больно
ли ей?.. Почему ей должно быть больно, когда так прекрасно?..