– Я не шучу! И в Тагине тоже ловили
кого-то...
Таривил усмехнулся уголком рта.
Похрапывала, отвернувшись к стенке, проводница, шебуршали мыши, на
полатях, сдавленно хихикая, шушукались дети, вздыхала внизу,
пытаясь уснуть, хозяйка...
И Таривил проглотил вертевшийся на
языке вопрос, почему же, по мнению Лури, они выбирались из города
катакомбами.
– Ты же тоже прячешься, – вместо
этого обронил он.
– Тоже?.. Как и ты? – тут же
подхватила Лури.
Он помолчал.
– Да, – просто ответил наконец. –
Только об этом надо не здесь и не сейчас.
Луриэль молчала. Потом, спустя
мгновение, юноша ощутил, как его ладонь поймала и стиснула нежная
рука.
– Не надо... Вообще, – тихо сказала
Лури. – Потому что я не могу открыть тебе свою тайну, а ведь, если
ты откроешь мне свою, а я промолчу, это будет... Будет нечестно.
Да? Так что не надо об этом. Просто... Просто я хочу сказать, что
верю тебе. И очень тебе благодарна.
У Таривила ком подкатил к горлу.
Верит. Она ему верит... И сердце готово забиться стремительнее от
непонятной радости, но вместо этого леденеет: Луриэль не понимает
до конца, что говорит. Она не знает, кто он. Если бы эта светлая,
добрая девушка только узнала... если бы она узнала...
Юноша уткнулся в куртку, зарылся
полностью, с головой. Но изгнать это видение, видение лица Луриэль,
искажённого страхом и омерзением, не получалось.
А потом лицо Лури сменил лик
Элииры...
Волосы – солнечный свет, закованный в
пряди. Глаза – летнее небо... хотя нет. Зимнее. Взор Элииры мог
поспорить с февральской стынью.
"Гнилая падаль", – камнем срывается с
губ – мягких и ярких, как спелая черешня... как самая суть
жизни.
"Гнилая падаль"...
Таривила затрясло. Он лежал, не смея
открыть глаза, замерзая от жестокого внутреннего холода на жарко
натопленной печи – и тут на его плечо легла нежная ладонь.
– Тар... – в голосе Луриэль звучал
страх. – Прости... Я опять что-то не то сказала? Что с тобой? Я...
Я просто хотела...
Эльф прерывисто вздохнул. Вот и Лури
он обидел своим неумением держать эмоции при себе. Дурак...
– Ничего, – глухо ответил он, не
оборачиваясь. – Ты ни при чём. Я просто... Просто твои слова
напомнили мне о другой женщине. И я подумал...
Он замолчал.
– Прости, – прошептала она,
отстраняясь.
Таривил стремительно развернулся к
девушке. Такие тёмно-тёмно-синие глаза... Не как небо. Как ночная
заводь. И боль во взгляде.