– Ловко у тебя получается надевать на мужчин штаны, – заметил он шутливо. – А снимать-то умеешь? Я очень на это надеюсь, – добавил он.
– Замолчи!
– А все-таки?
– Нет! – Она почувствовала, что у нее загорелись щеки. Кей всегда заставлял ее краснеть.
– А почему нет?
– Меня это не интересует, вот почему, – отрезала она. – Кроме того, никого пока не привлекала моя чудная внешность.
– Не вижу в ней ничего плохого, – настаивал он.
– И хорошего тоже.
– Да ты просто вбила себе в голову, что ты некрасивая, и одеваешься соответственно. Ты такая… – Он неодобрительно посмотрел на ее строгую блузку. – Такая застегнутая на все пуговицы.
– Я…
– Да, да! Тебе надо расслабиться, расстегнуть все пуговицы и крючки и дать себе наконец волю, сестренка.
Она изобразила негодование.
– Я, как старая дева, отказываюсь слушать подобные ужасные вещи.
– Старая дева! Какая еще… Послушай меня, Джейн Элен. – Указательным пальцем он почти касался кончика ее носа. – Послушай, ты совсем не старая.
– Но и не первой молодости.
– Ты на два года моложе меня. Значит, тебе тридцать четыре года.
– Ты немного ошибся.
– Ладно, тридцать три. До старости еще ой как далеко. Бабы в наши дни ждут до сорока, чтобы родить детей.
– Сомневаюсь, чтобы им понравилось, как ты их называешь.
– Наплевать, главное, чтобы ты меня поняла, – настаивал он. – Ты даже еще не достигла полного расцвета своей сексуальности.
– Кей, прошу тебя.
– И единственной причиной, почему ты еще «девушка», если это действительно так…
– Это так.
– Ну и глупо… Так вот, единственной причиной является то, что ты сторонишься любого мужчины, который еще только подумывает, а не пошарить ли у тебя в трусиках.
Джейн Элен, онемев от его грубости, молча уставилась на брата. Она работала среди мужчин восемь часов в день, пять дней в неделю и, случалось, прихватывала субботу и воскресенье. Как правило, язык этих людей весьма сочен, но они его придерживали, если поблизости оказывалась мисс Джейн Элен. А когда ее подчиненные непосредственно обращались к ней, то их речь могла считаться образцом вежливости.
И конечно, Джоди убила бы на месте любого мужчину, позволившего себе вульгарно выражаться в ее присутствии или в присутствии ее дочери. Как ни странно, при этом сама Джоди владела довольно обширным набором непристойных выражений и ругательств и пользовалась ими, не замечая этой своей слабости.