Понаблюдайте, как ваша собака или друг бегут за диском фрисби, который вы бросили. Никто из них не бежит к месту, где диск находится в текущий момент. Оба подсознательно просчитывают, где пересечется траектория их текущего направления движения и траектория полета диска. То же самое верно для ситуации, когда орел на лету ловит воробья или лев несется за своим завтраком из газели. Успешность двигательного поведения зависит от постоянно обновляемых подсознательных вычислений, которые учитывают все: от скорости ветра до плотности воздуха и твердости почвы под ногами. Чтобы это сделать, мозгу необходимо представить Я находящимся в ситуации прокладывания своего пути в окружающем мире и способным проделать этот путь. Репрезентации Я, внешнего мира, а также схемы двигательных актов должны быть наготове, чтобы мозг мог смоделировать как «вы» бежите в различных направлениях и с разной скоростью, а затем рассчитать оптимальную траекторию, чтобы вы могли схватить фрисби.
Нейробиолог из Нью-Йоркского университета Рудольфо Льинас даже утверждает, что планирование и предсказание движений является основной причиной наличия психической жизни [43]. Хотя это может звучать как чрезмерное упрощение, его позиция заслуживает внимания. Каждый наш поступок является выполнением некоторого двигательного плана. Большинство абстрактных мыслей посвящены рассмотрению каких-либо прошлых или будущих действий. Невозможно думать о какой бы то ни было проблеме, будь то голосование или медитация, игнорируя, что вы будете в этот момент делать. Не делать ничего – значит тоже действовать. Мышление – это двигательная активность разума.
Льинас указывает, что мозг есть только у тех организмов, которые двигаются. Дереву не нужна центральная нервная система, поскольку оно никуда не ходит, но животному, вышедшему на охоту, необходимо видеть, куда оно движется, и предугадывать – возможно, даже представлять – свое будущее местоположение в мире. Живой иллюстрацией своей теории Льинас считает асцидии. Эти морские обитатели начинают свою жизнь в виде подвижной личинки, обладающей рудиментарным мозгоподобным сгустком из приблизительно 300 нейронов. Но когда асцидия находит гостеприимное место на дне океана и пускает корни, она перестает двигаться. Не имея потребности двигаться, она, очевидно, лишается причин к дальнейшему использованию своего мозга и потому съедает его [44].