«Нет, не три, а четыре коктейля», – решил Рудольф.
Подошел официант.
– Что вы будете пить, сэр? – почтительно спросил Бэзил Берлинг, член английского профсоюза актеров; он, несомненно, много работал над речью, понимая, что окончил посредственную школу.
– То же, что и вы, – ответил Рудольф.
– Три раза то же самое, – сказал Бэзил Берлинг официанту.
– Он хочет меня споить, – пожаловалась Гретхен.
– Вижу.
– Рудольф – главный трезвенник в нашей семье, – скорчила гримасу Гретхен.
– Кому-то ведь надо им быть.
– О Господи, сейчас начнется, – вздохнула Гретхен. – Бэзил… Как, вы сказали, ваша фамилия, милый?..
«Она больше притворяется, – подумал Рудольф. – Чтобы позлить меня. Я сегодня у всех на прицеле».
– Берлинг, – так же почтительно повторил молодой человек.
– Мистер Берлинг – актер, – сказала Гретхен. – Подумать только, какое совпадение, – полунаивно-полупьяно восхищалась она, – совершенно случайно встретились здесь, в баре, на краю света, и выясняется, что мы оба работаем в кино, а? – Передразнивая молодого человека, она старалась говорить на английский манер, но он, по-видимому, и не думал обижаться.
– Нет, серьезно? – В голосе англичанина звучало удивление. – В самом деле? Как же я сам не догадался.
– Ну, не комплимент ли это! – Гретхен игриво дотронулась до руки Рудольфа, словно забыв, что он ее брат. – Я должна открыть вам страшную тайну, – улыбнулась она Бэзилу Берлингу и сделала очередной глоток. – Я не кинозвезда.
– Не может быть! – с наигранным удивлением воскликнул Берлинг.
«Пора от него отделаться, – подумал Рудольф, – не то придется просить помощи у швейцара».
– Да, – продолжала Гретхен, – я за кадром. Я из девочек с трауром под ногтями. По уши в ацетатной пленке. Я занимаюсь монтажом. Вот моя тайна и открыта. Я обычный скромный монтажер.
– Вы делаете честь своей профессии, – сказал Бэзил Берлинг.
«Избави Бог оказаться свидетелем чужого ухаживания», – подумал Рудольф, когда Гретхен сказала: «Вы очень любезны» – и погладила Берлинга по руке. Любопытно, как она ведет себя в постели, много ли у нее было мужчин и сколько сейчас. Если спросить, она скажет.
– Гретхен, – обратился к ней Рудольф, когда она, склонив голову, уж слишком нежно смотрела на актера. – Я должен подняться наверх и сказать Джин, что она может собираться. Ее паспорт у меня, она, наверное, захочет улететь завтра же. Но сначала мне нужно поговорить с тобой.