Но если Дворец по ту сторону реки, то сам он возле крепости, которую видно с парапета набережной? Брысь осторожно оглянулся. Взгляд упёрся в тёмно-красный гранит. Вот и грохот разъяснился! Каждый день в одно и то же время отсюда раздавался пушечный выстрел. Любочка всегда вздрагивала и зачем-то проверяла часы.
В толстой стене были проделаны ворота, рядом с ними стояли знакомые чёрно-белые полосатые будки. В каждой – по караульному. (Уж точно не сотруднику музейной охраны!)
Брысь собрался было бежать к мосту, чтобы перебраться к Зимнему, почти родному дому, как вдруг услышал всхлипывания. Плакала молодая женщина. Она сидела на камне возле самой воды. Волны доставали до туфель и уже основательно намочили мысочки.
Бросить даму в беде не позволяли правила Этикета и личные принципы. Пришелец из будущего подошёл и ласково потёрся о руку, сжимающую мокрый носовой платок. Девушка вздрогнула, но, увидев кота в золотистом ошейнике, нежно погладила зверька по голове и бархатистой спинке.
Установив первый контакт, Брысь запрыгнул к молодой женщине на колени и принялся вытирать мягкой мордочкой слёзы, ручьем катившиеся по бледным щекам.
– Милый котик! Ты пытаешься меня утешить?
Голос был мелодичным, взгляд добрым, а потому путешественник во времени решил выяснить, что за горе приключилось и заставило эту славную барышню плакать. Он устроился поудобнее и приготовился внимательно выслушать её историю.
Ну что же, когда хочется поделиться переживаниями, сойдёт даже кот. Дома, правда, имелся собственный, пушистый толстяк, но он интересовался лишь содержимым миски. Ещё любил скидывать на пол фарфоровые безделушки, радуясь, когда те разбивались вдребезги. Да разматывать клубки вязальной шерсти. Он, конечно, тоже иногда забирался на колени и уютно урчал, засыпая, но как-то не приходило в голову рассказать ему о навалившихся бедах.
Этот зверёк казался особенным. Большие янтарно-жёлтые глаза, под цвет ошейнику, смотрели в упор и как будто всё понимали. Интересно, чей он. Судя по дорогим шёлковым нитям, явно не кого-нибудь из гарнизона крепости, да и вряд ли служакам пришла бы идея сплести для кота ошейник. Здесь чувствовалась рука женщины, скорее всего, дворянки. Возможно, его хозяин тоже томится в сырых казематах?
– Видишь те окна? За каким-то из них находится в заключении мой муж, князь Трубецкой, и мы уже полгода не виделись, а через несколько дней его отправят на каторгу, в далёкую холодную Сибирь. В кандалах, как разбойника. А ведь он и его товарищи хотели всего лишь лучшей доли для народа!