Единокровные. Киносценарии и пьесы - страница 21

Шрифт
Интервал

– Прекрати! – крикнул Алекс, оттаскивая девочку от рыдающей Наташи, которую девочка все же успела ударить кулаком в лицо.

– Или я, или она! – крикнула Наташа в лицо онемевшего Алекса и убежала из комнаты.

– Ну, я же говорила, что она хочет меня выжить, – захныкала девочка.

Алекс с недоумением взглянул на нее, и в то же время прижал ее к себе.

– Не бойся, я тебя никому не отдам, – зашептал он.

– Дай-то Бог, – улыбнулась она и поцеловала его в губы.

– Черт! – отшатнулся с испугом он от нее.

– Да, не бойся, я больше не буду! Честное слово!

Крупным планом ее лукавая улыбка, задумчивый взгляд Алекса и тело рыдающей Наташи под деревом в саду, а рядом с ней сочувственно воющий дог – Рэй.


Сцена 22.


Жаркий летний день. Алекс с девочкой, качаются на качелях, сидя на раскачивающейся доске, привязанной цепями к толстому суку дуба.

– Хочешь, я почитаю тебе собственные стихи, – шепчет Алекс, с обожанием глядя на смеющуюся девочку.

– Так вы, оказывается, поэт, – улыбается удивленная девочка и кивает в знак согласия головой.

– Ну, вот, послушай, – говорит Алекс и начинает читать стихи, закрыв глаза:

К далеким снам неведомой тоски
летит моя безвременная сущность,
Я утешения ищу вблизи могил,
по горло в лес зарывшись на исходе ночи,
Где вся земля в соитии с растеньем
грехом безмолвным словно ветер изошла,
Сплетая свои темные просторы
вокруг Души, сидящей у костра,
И ждущей самой просветленной силы,
идущей сквозь померкшие миры,
Как-будто по веленью ясновидца,
скрывающим рождение Творца,
Как скорбь обыкновенного мгновенья,
летящего из пропасти в глаза,
И тающего в утренней свободе,
под неподвижным осмысленьем жизни,
Весь в придыхании грядущего огня,
в глухой оледенелой яме
Я плоть свою навек освобождаю
от тонкого покрова вечной Тайны…
В туманных объяснениях с природой,
измыслив в снах чуть видимую нить,
И ощутив ее дорогою заблудших,
я вспомнил вдруг блаженную Тебя,
Дающую мне право на сожженье,
 в распахнутой Вселенной спят века,
Печальным небом Вечность выражая,
и я молчу, как-будто нет меня,
Одна лишь Ты в моих глазах живая,
рукою трогаешь поникшие цветы,
И образ моей Смерти обживаешь,
везде царит раздвоенность Души,
В прикосновенье к праху есть еще надежда —
Любой ценой из прошлого уйти…

Во время чтения у Алекса из прикрытых глаз пробегает слезы.

– Вы, это кому-то посвятили? – спросила девочка.

Следующая страница