– Короче, ты не желаешь мне помогать в моем сенсационном расследовании. Я верно тебя поняла? – обиженно спросила Лариса, вставая из-за столика в «Шоколаднице», где они встретились выпить по чашке кофе.
– Сядь! – приказал вдруг Артур. – Сядь и слушай меня внимательно! В делах, где замешана смерть, она одна не ходит, она разевает роток и на любопытных, тех, кто слишком близко к ней приближается. В морг я завтра позвоню, сходишь полюбуешься на своего Павлика Морозова. Но если потом вдруг ты почувствуешь что что-то не так, опасность в своей жизни, сразу бросай это дело и звони мне! Слышишь?
– Угу! – серьезно кивнула Игнатова, снова присевшая на стул.
– Все поняла?
– Так точно, товарищ командир!
– Не юродствуй. Теперь иди. Не смею задерживать. Мне еще за дочкой в детский сад успеть нужно.
Лариса намеренно взяла с собой только одну страницу из письма Павла Весника, чтобы показать Артуру, что не лжет, но чтобы он не забрал его у нее для собственного расследования. Она чувствовала, что у нее в руках – бомба замедленного действия. И что рано или поздно она взорвется. Поэтому сказала на всякий случай, что спрятала письмо в надежном месте, а не у себя в комнате, которую снимала у хозяйки – ветхой дотошной старушки – на первом этаже старенькой высотки, которые, одинаково грязно-серые, гнездились по окраинам всей Москвы.
Ларисе очень хотелось поскорее взглянуть на автора письма и составить свое представление о нем. Почему-то ей казалось, что его вид должен был что-то ей подсказать. Но пока Артур дал ей отмашку, прошла половина следующего дня.
Торопясь успеть в их рабочее время – до трех – на Фрунзенскую, в паталогоанатомическое отделение Сеченова, куда доставили найденного неподалеку от Крымского моста на набережной Павла Весника, Лариса почти бежала по эскалаторам метро и умело лавировала среди кишащей людской толпы. Очень часто девушка ловила на себе похотливые взгляды праздных прохожих кавказской наружности. Один из них вдруг развернулся и пошел за ней.
– Как тэбя зовут? – спросил он по-свойски. – Ты мине понравилса! Дай тэлефон!
– Что??? – оскорбилась Лариса, сурово сдвигая брови.
– Тэлефон, говорю, дай! – оскалил желтые зубы темнокожий парень, тыча в лицо девушки свою потертую «Нокию».
Сходя с поднявшегося эскалатора, Игнатова, насколько могла грубо рыкнула: