Радеев на секунду задумался.
– Даже не знаю, что сказать!
– А ты скажи, как есть! Не бойся, по лбу я тебя за это не ударю…
– Еще чего! У меня лоб – не казенный!
– А вот, это – дудки! – возразил Переверзев. – Раз ты – на казенной службе, значит, и мозги у тебя – казенные! То-то я достучаться до них никак не могу!
– Так, я и говорю, что по лбу, это вам не в колокол ударять! Все одно, кроме колокольни, звона никто не услышит!
– Так и ни к чему, чтобы кто-то еще слышал…
– Пастве от такого звонаря никакого проку!
– Проку!.. – передразнил Переверзев. – Надо ж, чего он захотел!.. Уголовный сыск – это тебе не хот-дог в бумажной обертке, а убийца – не продавец фаст-фудов!
При этих словах Радеев, который отбивался от нападок шефа, как мог, сделался, словно рак вареный.
– Вы, уж, простите, Никанорыч, но чем нотации читать, лучше б и впрямь окурок о мою моську затушили! Зачем вам – пепельница? – не выдержал он.
– Моська твоя мне еще пригодиться!..
– Лучше признайтесь, что маньяк тот по ночам вам снится!.. Вот оттого, вы и… Места себе не находите! Не знаете, на ком зло сорвать! Вам ненароком кажется, что он уже и на вас охотится. Пришить задумал. Так, для разнообразия! Сколько он уже баб-то перекрошил!.. Кровавое «меню» пересматривать ему давно пора!..
– Кхе! Вот брехло-хухло!
На лице Петра Никаноровича появилась саркастическая усмешка.
– Хотя…
Он на секунду задумался.
– А что, если…
Взоры двух сослуживцев встретились.
– Арсен! – вдруг вскричал Переверзев. – А ведь ты – прав!
– В чем? В чем это, я – прав?
– Как же я сразу недо…!
Опытный следак радостно потер руки.
– Недопетрили?
– Щас! Погоди, все объясню! Только слушай меня внимательно…
Она сидела за столиком напротив него. Дэн смотрел на нее и не мог отвести глаз. В груди у него так и щемило.
– Так, говорите, учились вместе? – пытала их дотошная Галинка.
– Хо-хо! Ну, вроде того…
Ксения была просто обворожительна… Она, то ли кокетничала с Дэном, то ли, по-прежнему, чувствуя свою власть над ним, давала ему понять, что еще не все потеряно.
Дэн молча следил за движением ее губ, когда она что-то говорила, и с трудом улавливал смысл слов. Воспоминания о прошлом вихрем налетели на него, завертев волчком, так, что он даже после третьей выпитой рюмки никак не мог придти в себя… И Белов мысленно перенесся лет на пять-шесть назад…