26 июня, в день выборов нового мэра города, в присутствии посланника Марии Бургундской – Латремойль в это время находился в отъезде – разразилась драма. Когда муниципальный магистрат собрался в монастыре францисканцев, в город через ворота Сен-Никола ворвалась группа вооруженных чем попало людей. Их возглавлял одетый в длинную, некогда белую рясу Шретьенно Ивон, прежде богатый, но разорившийся лавочник.
Едва войдя в город, Ивон потребовал ключи у хранителей башни Сен-Никола и, добравшись до развевавшегося там королевского стяга, сорвал его. Затем он и его люди отправились к центру Дижона, призывая к оружию сторонников принцессы Марии. Кто-то из толпы крикнул:
– Пойдем разыщем этих мэтров-эшевенов, что правят городом, они прячутся у францисканцев.
Тем временем была поднята тревога, и эшевены благодаря стараниям де Селонже, сознающего, что все происходившее было чистым безумием, разошлись. И он был более чем прав. Когда Ивон добрался до площади Францисканцев, он нашел там только старика Жана Жоара, председателя бургундского парламента, который, надеясь на свои преклонные лета и влияние в народе, намеревался прекратить бунт, призывая мятежников бросить оружие и разойтись по домам.
– Мы здесь для того, чтобы передать город мадам Марии, – вскричал Ивон. – Приготовься оказать почтение своей принцессе, а не то – берегись!
– Наша герцогиня никогда не желала получить Дижон ценою смерти преданных слуг ее отца, – воскликнул Селонже, бросаясь со шпагой в руке на защиту старика. – Не своих надо убивать, а французов!
– Он и ему подобные уже давно продались королю Людовику. И ты тоже на их стороне?
– Я – граф де Селонже, кавалер ордена Золотого Руна, и верен до конца монсеньору Карлу, да хранит его господь. И я не отрекся от своей присяги на верность ему.
– Легко сказать, – произнес Ивон с вызовом. – Мессир де Селонже здесь, какими судьбами? Когда же ты прибыл?
– Три месяца назад. Кое-кто из присутствующих здесь знает об этом, а вот ты собираешься сейчас разрушить все, что я с таким трудом создавал.
– Кто-нибудь уже видел его здесь?
Старый лавочник обвел грозным взглядом лица людей, как бы призывая их к ответу, совершенно не опасаясь, что кто-то решится на это. Никто не двинулся с места, и Филипп понял, что все его усилия были напрасны: он построил свой замок на песке.