В церкви царил полумрак, но зажженные свечи позволяли видеть ее внутреннее убранство. Весь ансамбль был прекрасен, а в особенности дарохранительница в готическом стиле с мозаикой и барельефами. Это являлось главным украшением правого нефа.
Франческо Бельтрами покоился недалеко от дарохранительницы. Над надгробной плитой стояла зажженная свеча. Фьора опустилась на колени. Впервые она могла прийти сюда помолиться, ибо в то страшное время ей нельзя было проводить своего отца даже в последний путь. Сначала взятая под стражу, заточенная, потом унесенная жизненной бурей далеко от Флоренции, бурей, едва не сломившей ее, она никогда не забывала отца, думая об этой могиле со слезами на глазах. Это из-за подлой Иеронимы ее добрый благородный отец покоился в могиле.
Молодая женщина, не вытирая слез, надолго застыла на холодных камнях могилы. Она была в глубоком трауре, как и все флорентийки, по поводу смерти Джулиано Медичи. Но для нее этот траур имел двойное значение.
– Отец, – прошептала она. – Я любила тебя и буду любить всегда. Если бы мои слезы могли оживить тебя! Если бы я могла отдать тебе часть своей жизни! О, отец, за что нас так жестоко разлучили! Нам было так хорошо вдвоем!
Фьора безутешно рыдала, и, казалось, ее слезам не будет конца, но вдруг она почувствовала прикосновение к ее плечам чьих-то ласковых рук.
Она услышала тихий голос:
– Фьора, не надрывай себе сердца! Пойдем лучше со мной.
От долгого стояния на коленях у Фьоры затекли ноги. Она с трудом встала, утерла слезы и улыбнулась молодой женщине:
– Это ты, Кьяра? Неужели это ты?
Они крепко обнялись, как обнимаются подруги после долгого расставания. Толстая Коломба, бывшая гувернантка Кьяры Альбицци, сопровождающая ее повсюду, не удержалась от слез при виде этой трогательной сцены. Фьора обняла обеих женщин и, взяв их за руки, подвела к свободной скамейке.
– Боже, как я рада видеть вас! Как вы узнали, где я нахожусь? Видимо, счастливый случай привел вас сюда?
– Нет, – сказала Кьяра, – вся Флоренция знает, что ты вернулась. О тебе говорят столько же, сколько о Пацци.
– Обо мне? – удивилась Фьора. – А я-то считала, что вернулась незаметно.
– О тебе и Лоренцо! – уточнила с лукавой усмешкой Кьяра.
– Так ты и об этом знаешь?
Кьяра рассмеялась, а Коломба, которая делала вид, что усердно молится, тоже не удержалась от улыбки.