– Это ты готов драться, – холодно отрезал герцог. – А теперь уходи. Ты слишком… горяч. Поговорим, когда успокоишься. Ты не просто брат, а младший брат!
Лерман крикнул:
– Я никогда не успокоюсь!
– Но остынешь, – сказал герцог. – Тогда поговорим. Горячность должна стоять за умом, а не впереди.
И не вместо, договорил я мысленно. У этого братца ума не больше, чем у божьей коровки, что вообще-то хищный жук, несмотря на мирное название.
Лерман, не вкладывая меч в ножны, отступил на шаг, ожег меня ненавидящим взглядом.
– Мы еще встретимся!
– Возможно, – ответил я кротко.
Герцог провожал их взглядом, пока младший брат с его людьми не вышли из зала, бросил меч в ножны и тяжело опустился в кресло. Лицо его стало мрачным и озабоченным.
– Соболезную, – сказал я негромко.
Он повернулся, лицо все еще злое и несчастное, в голосе прозвучала боль:
– Простите его горячность.
– Пустяки, – ответил я сдержанно. – Я им даже любуюсь. Сам таким бываю. Но у меня теперь не только меч, как вы уже поняли. Потому стал таким осторожным, самому противно. Не за себя осторожным, просто теперь мне лучше не ошибаться… а как – не знаю. Вот и решил, лучше поменьше резких слов, резких движений…
– Мудро, – согласился он. – Хорошего не сделаете, а навредить и без вас смогут.
– Мир таков, – согласился я, – навредить – это наше все. Позвольте, я вам налью? Да и себе заодно.
Не дожидаясь разбежавшихся слуг, я поднял упавшие чаши и наполнил обе из с трудом устоявшего на столешнице тяжелого кувшина.
Герцог ухватил свою и припал к ней так жадно, словно путник в жаркой пустыне. Я сделал пару глотков, в самом деле после такой встряски организм требует что-то такое вот, хорошо пошло, покосился на герцога.
– Держитесь, – посоветовал я осторожно. – Вы старше и опытнее нас обоих.
Он тяжело вздохнул.
– Вы правы, все мы такими бываем, как вот Лерман… в ранней молодости. И я таким был. Но вы уже выкарабкиваетесь, а вот он все еще в том бездумном детстве, хотя у него свой замок, земля, жена и ребенок…
– Отправьте его в свои владения, – посоветовал я. – Там явно не все в порядке. Как и везде. Когда станет разгребать, то на всю жизнь увязнет.
Он покачал головой.
– Он за справедливость.
– А в его землях все справедливо? И в замке?
Он невесело усмехнулся.
– Ему нужна всеобщая справедливость. Во всем королевстве.