А потом отступала назад, дразнила, убегая, - и снова, будто притянутая, шагала к нему.
Пам-пара-пам. Пам-пара-пам.
Этот танец только с виду был одиночным. На самом деле он был парным - только мужчина танцевал своим желанием.
Он отвечал на каждое па глазами…
И иногда этого было достаточно, чтобы понять ответ во всех подробностях.
Снизу, начиная с подошв моих туфелек, уже высекавших искры из пола, поднималась восторженная и теплая волна. Разливалась по телу и делала движения еще более плавными и, одновременно, четкими.
Руки вверх, поворот, взгляд назад через плечо, откинуться, изогнуться, поманить за собой…
И снова развернуться, раскинуть руки и обнять…
Пока что себя.
Пам-пара-пам. Пам-пара-пам.
Дыхание учащается. У всех участников процесса - даже у мужчин - грудная клетка ходит мощно. Руки подрагивают. Движения становятся все более чувственными, откровенными. Женские глаза блестят, губы полуоткрыты, щеки раскраснелись.
Удары каблучками, резкий поворот головы в разные стороны - нет-нет-нет.
И снова глаза в глаза…
Да.
Ясное и четкое.
И горячая волна накатывает на поясницу, потому что в его глазах - ответное да.
Не тихое, не осторожное, как у тех, с кем я танцевала раньше.
Сокрушительное. Не позволяющее передумать.
А ведь я и не хочу передумывать…
Как же так получилось, что почти незнакомый чужак воспламенил во мне желания, которых будто и не было раньше? Чужак, что относится к нашему народу и к женщинам с уничижительным презрением? Кто сказал мне всего несколько слов? Кого я, в конце концов, вижу второй раз в жизни?
На Черном континенте нет избранных, кто бы во что ни верил… И я впервые об этом жалею - потому что это многое бы объяснило.
А так приходится признать, что старшая принцесса Иосиби ни с того ни с сего пленилась чуждой Бурей…
Которая с последним тактом музыки полетела ей навстречу.
5. 4
Малхаз эр Тито
Стервь.
Какая же она… Невыносимая, непредсказуемая от кончиков порочных туфель до шляпки, которая непонятным образом держалась на её голове.
Зашла в зал и смяла, как мягкое железо, его самообладание. Как в тот раз. Один лишь взгляд, одно движение цепи - и он у её ног во всех смыслах. И пусть его это бесит и злит, но Малхаз понимал, что бесит и злит не её победа… А то, что он испытывает по этому поводу какие-то чувства.
Что она сумела вскрыть его железный панцирь, а потом и грудную клетку - и ударила прямо в сердце, заставив то биться.