А по коридорам, по караульным помещениям и подсобкам, по кабинетам и камерам, сквозь полутораметровые стены скользнула весть: Мессера поймали! И через десятиметровую внешнюю стену, через колючую проволоку, через ролики, провода и трансформаторы высокого напряжения, мимо караульных вышек и наблюдательных постов, мимо прожекторов, недремлющих псов и бдительных часовых скользнула весть в огромный спящий город, укрытый снежной периной: гестапо не дремлет, Мессера поймали!
6
Вторым делом в берлинских тюрьмах – санобработка. Чтобы вшей в тюрьму не занести.
А первым делом – бьют.
Чародея толкнули в большую высокую камеру без окон. Стены – белый кафель, как в операционной. А пол – цемент. Удобно – после процедуры включил напор и водой из шланга кровь смывай.
По углам четверо. С дубинами.
Но они не учли двух моментов.
Во-первых, чародей Рудольф Мессер, пока его везли, спал. Он спал совсем немного, но даже небольшой отдых частично восстановил его силы.
Во-вторых, тут не было собаки. Чародея толкнули в центр камеры. Толкнули с умением, с годами отработанной точностью: двое из коридора толкают в дверь, третий внутри камеры подставляет ногу, и лети через ногу мордобойца прямо туда, где пол снижается к прикрытой решеткой яме. И четыре дубины взлетели над ним.
Но чародей успел в падении прикрыть лицо ладонью и крикнуть: «Не бейте меня!»
Крикнул чародей, чтобы не били.
И его не били.
Сел чародей на пол, потер ушибленный локоть, осмотрел искусанную собакой руку и приказал:
– Врача.
7
Побежали за врачом. Послали за дежурным надзиралой. Погнали машину за начальником тюрьмы.
Чародей сидел уже не на полу, а на кем-то принесенной табуретке и командовал:
– Позовите того, с собакой.
Позвали.
– Собаку убей. И возвращайся сюда.
– Есть!
Четверо с палками не скучали – чародей им приказал обработать того, который в воронке усердие проявил, чародея в печень двинул.
Четверо с палками уточнили: как бить?
Отвечал: как всегда новоприбывших обрабатываете.
Усомнились: так это же зверство!
Чародей успокоил: ничего, разрешаю…
И собаковода, прибежавшего с докладом о выполненном приказе, чародей на растерзание отдал тем четверым с дубьем, приказал собаковода обработать в соответствии с общепринятым стандартом: коротко, интенсивно, вкладывая душу.
Много отдал чародей приказов и, подчиняясь ему, был вскрыт следственный корпус, и в огромной тюремной кочегарке охранники метали в пламя тугие папки. Повинуясь приказу, главный надзиратель, гремя ключами, отпирал камеры, а внешняя охрана – тяжелые ворота. Правда, узники не спешили воспользоваться свободой. Так уж коммунисты устроены: если дали свободу, но не поступило приказа ею пользоваться – не пользуются. И коммунисты остались в своих камерах. Социал-демократы – тоже. Немецкая дисциплина не позволяет социал-демократу из гитлеровской тюрьмы бежать.