– Веронь, так ведь она в министерстве работает, учти, а там совсем другое снабжение, сама понимаешь… А мы в наших институтах – кому мы нужны?.. В общем, я и на твою долю возьму. Ну, все! Я тогда побежала, мне давно домой пора, а то ведь Петька теперь уже три часа почти как из школы вернулся, один сидит, чем занимается, непонятно, да ещё голодный, злой, как собака уже, наверно! Сам-то ведь толком не разогреет, не поест, хотя я ему всё прямо на плите оставляю… Ленивый – ужас, в отца, что ли? А если тут ещё этот папаша его до кучи опять как заявится! Не дай бог! Ладно, давай вечером попозже созвонимся, обсудим еще дела мои печальные, идет?
– Нет, Майк, знаешь, едва ли получится… я сегодня с переводом скорее всего здесь допоздна зависну, а потом ещё и дома буду ночью сидеть, так что даже и поспать не удастся – так, если только каких-то пару часов! А утром снова в бой – сюда, на ковер к шефу с переводом и с комментариями! Вечный бой, знаешь ли, покой нам только снится!
– Ой, Веронь, значит, ты сегодня не скоро, наверно, уйдешь? Слушай, пожалуйста, забеги тогда ко мне в отдел, распишись там в журнале приходов-уходов за меня, а то вдруг кадры журналы на проверку сегодня вечером заберут!
* * *
Вера сидела за переводом сложнейшего текста до самого вечера. К этому времени институт совершенно опустел: после трех часов редко кто засиживался в стенах учреждения, а уж тем более, в пятницу. Работа оказалась не из легких, и чем дальше, тем больше, и не из-за лексики или терминологии – если бы так! Нет, сам текст был очень острым с идеологической и политической точки зрения. Как-никак речь шла о западноевропейском коммунизме, то есть о том, о чем в Советском Союзе можно было прочитать только в закрытых документах из спецхрана[43]. Но даже и там зловещее, страшное для советских идеологов слово еврокоммунизм употреблять отнюдь не приветствовалось. Кому-кому, а уж Вере-то это было хорошо известно: в своей диссертации она писала именно о еврокоммунизме Энрико Берлингуэра[44], но сам этот термин умудрилась не употребить ни разу. Ведь она отлично помнила, как, прочитав текст ее диссертации, консультант из Института Общественных Наук при ЦК КПСС процедил сквозь зубы, негромко, зловеще сдвинув густые, с проседью, кустистые, а ля Брежнев, брови: