Катя достала юбку со сломанной молнией. Новая молния – это две буханки хлеба. Остается последнее – с утра зашить юбку на себе. Не сразу же заставят ее снимать, а? Позорище…
На рынок она вышла в позапрошлогодней курточке, еще довольно приличной, в старых плотных колготках – наверняка ведь забрызгаются. И торговала до трех. Стасик, хороший человек, все понял и не возразил – пусть Катька ловит свой последний шанс! Все равно ведь завтра придет за щитом и товаром.
Катя проскочила в институтский туалет и поменяла там колготки. Потом старательно навела красоту. Утром она успела вымыть голову, так что на свои почти тридцать два не выглядела. Не девочка, да… но не у каждой девочки такие ноги и такая талия. Эту талию никакая беременность не испортила и не испортит. Курточка была стянута поясом как можно туже и лихо топырилась над бедрами. Шарфик собственного изготовления, но в тон, в тон! К зеленовато-серым глазам.
«Мираж» был престижным торговым центром. Туда входили женщины, принадлежащие богатым мужчинам. Не было ни одного уха без бриллиантов.
Они вели с собой детей, разодетых во все цвета радуги. Когда-то Катя и сама одевалась ярко, но очень беспокоилась о гармоничности сочетаний. Эти заграничные дизайнеры лепили вместе такие цвета, что с души воротило. За пять минут ожидания Катя только дважды видела действительно элегантных дам.
Длинный подъехал на темно-синем «опеле». Он подошел к Кате с таким видом, будто кроме нее на планете вообще женщин не существовало. И весь такой свежевымытый, наглаженный, с привычной улыбкой на всем лице, весь такой голубоглазый…
– Ну вот, совсем другое дело, – улыбнулся он, оценив ее наряд. Тут-то Катя и поняла, что начинается новая жизнь.
Они пошли не в ту кафешку, где ей полагалось ждать и куда она даже не сунулась, сэкономив на ужин. Они пошли на второй этаж, и там официант положил перед Катей такое меню, что она растерялась.
– Что будем пить? – спросил Длинный.
– Мартини бьянко, – назвала Катя модный в том сезоне вермут. И закинула ногу на ногу.
Затем Длинный дал официанту загадочные указания, особенно напирая на то, чтобы по икре не топтались сапогами. Действительно, оранжевые шарики на бутербродах были безупречны по цвету, блеску и количеству, среди них также не было ни одного мятого.
Длинный не стал расспрашивать Катю ни о прошлом, ни о настоящем. Он говорил исключительно о будущем.