– Я сказал – выйдите!
– Что вы собираетесь делать? – гневно воскликнул Руссе. – Будьте благоразумны. Верните мне оружие!
– Я вам приказал выйти. Одному. Если вы сейчас же этого не сделаете, я убью себя!
Рене направил острие шпаги себе в сердце, Катрин задрожала. Он был вне себя: лицо его выражало такую решимость, что можно было не сомневаться в его словах. Твердо, но спокойно она приказала:
– Делайте то, что он просит, Жак!
– Вы сошли с ума, Катрин? Вы собираетесь уступить…
– То, что я собираюсь сделать, касается лишь нас двоих. Оставьте нас на минуту, но не уходите далеко, иначе охрана заподозрит неладное.
Ни слова не говоря, возмущенный, но укрощенный Руссе развернулся и вышел из комнаты. Дверь за ним закрылась. С тем же спокойствием Катрин подошла к Рене, взяла из его рук оружие, которое он больше не удерживал, положила его на стол, затем, повернувшись к королю и глядя прямо ему в глаза, начала расстегивать свой кафтан, сняла его и бросила на скамью. Перед тем как расстегнуть просторную белую рубашку, заправленную в облегающие штаны, она вызывающе и несколько презрительно улыбнулась королю.
– Мне продолжать, сир? – холодно спросила она. – Кажется, вы приказали мне раздеться… так, как если бы я была развратницей, доставленной сюда для вашего удовольствия, а не посланницей вашей матери.
Рене отвел взгляд. Его била дрожь, трясущейся рукой он провел по лбу и отвернулся.
– Простите меня! – прошептал он. – Я забыл, кто вы. Я потерял рассудок! Вы само искушение! Почему моя мать послала ко мне не самую уродливую из своих приближенных, а Венеру во плоти? Она ведь меня знает! Она знает, как трудно мне пропустить прелестное личико, красивое тело, а вынужденное затворничество лишь обострило мои желания. И все-таки она послала мне вас, самое прекрасное создание, какое я когда-либо видел!
– Она знала, что я еду в Бургундию, она доверяет мне… – Катрин умолкла. Неожиданно в голову ей пришла странная мысль: не было ли у Иоланды задней мысли, посылая ее к сыну, порадовать его немного? В принесенном ею письме не было ничего политически важного. Однако, передавая Катрин послание, королева горячо поцеловала ее со словами: «Вы мне сторицей вернете то, что я сделала для вас…» Иоланда прекрасно знала Катрин, ее сомнительные приключения, чтобы предположить, что она не откажет в часе любви несчастному пленнику. Матери позволительны такие странные мысли, и она может попросить подругу о такой услуге. Катрин тихо подошла к Рене, стоявшему к ней спиной. Слезы на его щеках блестели при свете свечей. Его тонкая рука с изумрудом, сверкающим словно глаз колдуньи, сжала руку Катрин.