– Я редко видела таких наглых мерзавцев, как вы, мессир! Я вспоминала о корзине с провизией с чувством признательности, несмотря на ваши злодеяния. Но сегодня я горько раскаиваюсь в этом. Значит, не успокоившись на том, что довел до такого состояния моего мужа, Ла Тремуй намерен распространить свои права и на меня? Хотелось бы знать, сеньор, как это вы предполагаете сделать? Ведь вы уже об этом подумали?
– Армия, которую я привел с собой, – ответил испанец подчеркнуто вежливо, – может ясно показать, какое значение я придаю вашей персоне. Под Карлатом стоят две тысячи человек, мадам… и, если вы будете противиться, я устрою осаду вашей берлоги до тех пор, пока вы не попросите о пощаде.
– Это будет длиться долго…
– Я располагаю временем… Не думаю, что ваших запасов провизии хватит надолго. Вы весьма скоро сдадитесь, мадам, чтобы не видеть вашего сына умирающим от голода.
Катрин едва сдержала вздох облегчения: он не знал об отъезде Мишеля, и чем дольше он не будет знать, тем лучше. Она постаралась скрыть свою радость.
– Замок хорошо укреплен, а защитники у меня храбрые. Вы теряете время, мессир!
– А из-за вас глупо погибнут люди. Не лучше ли принять мое предложение? Подумайте. Ради ваших глаз я уклонился от очень заманчивого предложения – от руки мадам Маргариты, дочери монсеньора герцога Бургундского…
– Побочной дочери! – прошипел брат Этьен.
– Кровь принца никуда не денешь, она остается! С другой стороны, ваш управитель шотландец, а шотландцы бедны, жадны и мелочны… Они больше всего любят деньги…
Ему не пришлось закончить. Занятые диспутом, они не заметили, как Кеннеди и Готье вошли в зал. Андрадо оборвал свою речь, увидев шотландца. Покрасневший Кеннеди схватил Андрадо за воротник, напрягся, приподнял его и потащил рычащего, изрыгающего ругательства испанца к двери.
– А еще шотландцы любят больше, чем золото, господин трус, свою честь! Иди, скажи об этом твоему хозяину, – пробасил он грозно.
Готье, недовольный тем, что ему досталась мелкая дичь, схватил под мышки пажа и понес вслед за вспыльчивым шотландцем. Когда оба исчезли в дверях, брат Этьен повернулся к Катрин, трясущейся от смеха, и сказал:
– Вот, мадам, вас и лишили необходимости отвечать. Что скажете?
Она ничего не ответила и посмотрела на него, смущенная тем, что впервые за долгое время ей хотелось смеяться. Перед глазами по-прежнему стоял Вилла-Андрадо, дрыгающий ногами в руках Кеннеди, как красный длинноногий паук.