Нежные голубые глаза инфанты, до того такие грустные, радостно вспыхнули. Выслушав протокольное приветствие, которое Сильви произнесла на безупречном кастильском языке, девушка ответила, что искренне надеется на дружеские и доверительные отношения с герцогиней.
Когда же дело дошло до представления прочих дам, выяснилось невероятное: дочь француженки не говорила на языке своей матери! Увы, никто при французском дворе, за исключением королевы-матери, мадам де Мотвиль, самой Сильви и, к счастью, короля, не владел благородным наречием Сида.
«Что ж, – подумала Сильви, ничуть не обескураженная, – надо будет заняться ее обучением».
Тем временем Марию-Терезию ввели в спальню, где уже хозяйничала ее испанская камеристка, смуглая высохшая Молина, а также дочь Молины и устрашающая карлица в невероятном одеянии, откликавшаяся на имя «Чика» и жестоко трепавшая все, что попадало ей в руки. Инфанте требовался покой; пока Молина осматривала сундуки, прибывшие из Испании, француженки смогли освободить девушку от ее бесчисленных юбок и тяжелого головного убора с перьями. Без всей этой сбруи инфанта оказалась гибкой и изящной, достойной всяческого восхищения обладательницей прекрасных, от природы вьющихся светлых волос.
– Как же повезло нашему королю, госпожа! – тихо сказала ей Сильви и удостоилась в благодарность за свои слова милой улыбки.
Удачливый король выслушивал тем временем выговор от своей матушки-королевы за то, что высказал желание вступить в супружеские права в первую же ночь. Затем пристыженный монарх, обе королевы и Месье приступили к ужину. Мария-Терезия вышла к трапезе в легком батистовом платье, обильно украшенном кружевами и лентами, и небрежно причесанной, чем вызвала у своего супруга снисходительную улыбку.
Оставив венценосное семейство спокойно насыщаться, Сильви возвратилась в спальню, чтобы совместно с госпожой де Навай привести ее в порядок. Их встретила взволнованная Молина, сообщившая о пропаже шкатулки с драгоценностями.
– Вы уверены? – спросила Сильви.
– Совершенно! При снаряжении повозки, до сих пор находящейся внизу, я сама положила туда три маленькие шкатулки. А сюда принесли всего две…
– Ничего, принесут и третью.
– Нет, я проверяла. Повозка уже полностью разгружена.
– Кто занимался разгрузкой?
– Большие сундуки носили слуги, коробки – двое солдат.