Глава I
Усадьба барона Фейра
– Вставать! Вставать! – голос хозяина прорвался в безмятежную черноту.
Марк тут же ощутил свое тело – затекшую шею и онемевшие от холода ноги – кто-то опять стащил с него одеяло. Он с надеждой закрыл глаза. С надеждой, что голос почудился, и Марк еще на час или два провалится в спасительную черноту. Рабы никогда не видят снов. Это их особенность. Засыпая, они погружаются в пустоту, где нет ни звезд, ни звездолетов, зато время летит мгновенно.
– Вставать! – окрик вновь прошил мозг раскаленной иглой.
Марк подпрыгнул и выпрямился. Рабский ошейник тут же впился в затылок, не давая откинуть голову назад. Ошейник наверняка придумал изувер, иначе зачем сделан этот острый выступ сзади, который при каждом резком движении впивается в затылок.
Кто-то, наконец, включил лампочку над дверью – тусклый красноватый глазок; в его свете можно было различить копошащиеся фигуры.
– Люс… – позвал Марк приятеля.
– Туточки… – отозвался он.
Люс сидел на полу и рылся в груде пластиковых, отыскивая среди облепленных глиной башмаков свои. При мысли, что сейчас придется запихивать сбитые до крови ноги в эти уродливые раструбы, Марк содрогнулся.
– Держи, это, кажется, твои. – Он протянул приятелю пару. – Много еще морквы осталось на полях?
– Не знаю.
Марк зажмурился и натянул башмаки. Ноги тут же заледенели. Ну, все, теперь их не согреть до вечера. А вечером опять эта комнатуха, нары в два ряда, застеленные подсушенной ботвой маисоли, и ворочанье с боку на бок, пока не провалишься в спасительную черноту. Говорят, другие люди видят сны… Другие, но не рабы.
Марк направился к железной низенькой печурке. В нее вечером заложили два термопатрона. Но ресурс у обоих вышел еще на прошлой неделе, и теперь они излучали лишь остаточное тепло. Бока печурки едва нагрелись, мокрая одежда, наваленная на нее грудой, почти не сохла. Марк отыскал свою куртку. Так и есть – вся мокрая. Только глина на обшлагах задубела, но Марк не стал ее отколупывать.