Мы тогда не обратили внимания на его
словам о том, что ему «уже ничего не страшно», а по поводу
возможных проблем с законом тоже не очень задумались – все девчата
захотели освоить «секретные приёмчики». На это Петрович ответил,
что сейчас он не даст окончательного ответа, а вот на следующем
занятии озвучит нам своё решение по этому вопросу, а каждая из нас
должна за предстоящие выходные подумать наедине с собой, нужно ли
это ей. Прошло три дня, и на очередной тренировке тренер построил
нас в одну шеренгу, затем по очереди подходил к каждой девочке и
задавал один и тот же вопрос: «Ты уверена, что хочешь освоить
запрещённые приёмы»? Все, как одна, утвердительно ответили на
вопрос Петровича.
И тогда начались совсем другие
тренировки. После разминки тренер закрывал на замок дверь в
спортзал и отрабатывал до автоматизма эти самые секретные приёмы.
Много времени мы уделяли приёмам без оружия, а через несколько
месяцев, когда у нас всё стало неплохо получаться, мы начали
использовать деревянные кинжалы и макеты пистолетов и даже
автоматов. А ещё через полгода Петрович провёл, как выяснилось,
последнюю тренировку, затем построил нас и попрощался, обняв и
трижды расцеловав в щеки каждую из нас. На вопрос, «что означает
это прощание», и «как же наши дальнейшие тренировки», наш папа (к
тому времени между собой мы и так тоже называли нашего Петровича)
сказал следующее:
- Вам нечему больше учиться, девочки!
Каждая из вас может стать тренером и даже идти в разведку. Но я ещё
раз хочу напомнить о том, чтобы вы думали, прежде, чем используете
то, чему я вас научил за последние месяцы. Поверьте, для защиты
своей чести и достоинства вам хватит и того, что мы изучали до
этого. Что касается прощания, то в этой жизни всегда бывает конец
как чему-то хорошему, так и плохому. На прошлой неделе я уволился
по собственному желанию и завтра уезжаю в деревню, где похоронены
мои старики. От души желаю вам, дорогие мои, любви, счастья, удачи,
благополучия и всего самого-самого хорошего.
Мы со слезами обнимали и целовали
нашего Петровича, благодарили за всё, что он для нас сделал. А
через полгода мы узнали печальную новость – наш тренер, наш отец,
наш Петрович умер. Оказывается, уже более года он боролся с
онкологическим заболеванием. Вот тогда мы и вспомнили его слова о
том, что «с некоторых пор ему уже ничего не страшно» - он уже тогда
знал о своей неизлечимой болезни. На ближайших выходных мы всей
спортивной секцией поехали в станицу, где был похоронен Владимир
Петрович, местные жители показали нам его могилу, она оказалась
рядом с могилами его родителей. Кто-то из девчат привёз с собой две
бутылки водки, полный гранёный стакан «Столичной» мы поставили
среди многочисленных венков и цветов и накрыли кусочком чёрного
хлеба – вроде бы, так принято у военных. А потом помянули нашего
учителя и тренера, пустив бутылки по кругу и сделав из горлышка по
паре глотков водки. Поплакали, утёрли слёзы и сопли, и все
поклялись помнить его до конца наших дней.