На автомате отталкиваю ее за свою спину, получая первый удар. Силы неравны, я пытаюсь что-то сделать, быстро сообразить во всем этом хаосе, но ножи, биты и три бугая - слишком сложная задачка. Удар под дых, когда ты напрочь лишаешься воздуха. Невозможно ни вздохнуть не выдохнуть. Меня ведет именно в тот момент, когда они добивают, вынуждая упасть на землю. Группируюсь, чтобы минимизировать последствия ударов, слышу Маринкин крик. Зачем она вообще дала о себе знать?! Все происходит слишком быстро, выплевываю кровь, открывая глаза. Гопота пропала, словно их никогда здесь и не было. Как ни странно, но во двор никто не вышел, упираюсь ладонью в холодную землю, чтобы подняться, но как итог чувствую головокружение вперемешку с прикосновениями.
Баженова переворачивает меня на спину, отшатываясь, но в ту же секунду склоняясь ко мне ближе.
- Саша? – всхлип. - Ты жив?
- Жив, - закрываю глаза, упираясь затылком в асфальт, - с тобой все нормально?
Она кивает, вцепляясь в мое запястье, и я слышу тихое поскуливание.
- Не реви, башка раскалывается, - с болью втягиваю воздух и медленно сажусь, опираясь на кулак.
Маринка сидит рядом на коленях, обнимая себя руками. С теми, кто это был, я разберусь позже, сейчас нужно сбагрить ее домой. Касаюсь ее плеча, пробегаю пальцами по шее, притягивая к себе. Мариша всхлипывает, огибая мою шею руками.
- Тебе что-нибудь сделали? - глажу ее спину. - Ударили?
- Нет, - мотает головой, - на землю уронили только.
- Извини, - вдыхаю запах ее волос, - я тебя не защитил.
- Ты дурак? Тебя чуть не убили! – повышает голос, и я морщусь от боли в голове.
- Не кричи.
- Прости, - отстраняется, - пошли ко мне, нужно раны обработать, - смотрит на мое лицо, - бабушка сегодня все равно с Костиком в няньках.
- С кем?
- Соседский мальчик, его мама одна воспитывает, в ночную часто работает, вот бабушка и сидит с ним.
- Ясно, - поднимаюсь, прижимая раскрытую ладонь к месту под ребрами.
- Больно?
- Нормально.
- Кто это был?
- Сам не понял, - осматриваюсь, - пойдем быстрее.
Через призму боли ускоряю шаг, прикрывая за нами подъездную дверь. Дома Маринка скидывает кроссовки и уносится в ванную. Разуваюсь, стаскивая олимпийку, и, задрав майку, смотрю на себя в зеркало. Красное пятно, растянувшееся по всему правому боку, в скором времени посинеет. Касаюсь пальцами, сжимая челюсть. Неприятненько. И рожа болит адски, смотрю на разбитую губу и припухшую щеку со слегка содранной полоской кожи поверх брови – красавец.