Остановился передохнуть. Привалил Энрека к переборке.
Усталость взяла своё, или просто на меня накатило?
На секунду закрыл глаза и увидел картину, заставившую тело
окаменеть.
Окрестности незнакомой планеты...
Узнаваемые, но не до конца, птицы звездолётов....
И огромные пульсирующие клубки, похожие на сцепившихся
осьминогов с блестящими панцирными спинами.
Вот один из клубков распадается на десяток округлых тварей.
Щупальца у них гибкие, усиленные подвижными кольчатыми
псевдо-суставами.
Я знаю – эти твари не живые и не мёртвые. Они синтез механики и
биологической плоти. Искаженная особыми информационными фильтрами
природа. Наш «ответ» «живому железу» хаттов.
Тварь, используя реактивный выхлоп, приближается к кораблю.
На брюхе у неё круглая зубастая пасть, способная присосаться и
вырезать отверстие в пластике или металле любой прочности.
Мощные поля кораблей, рассчитанные на агрессивные излучения и
огромные скорости, не реагируют на медленно плывущую «биомассу»,
хотя тварь может двигаться быстро, очень быстро.
Она приклеивается к алтановому боку корабля и в считанные минуты
прорезает круглое отверстие, используя роторное вращение и едкие
органические кислоты.
Податливое тело твари беззвучно втягивается в дыру...
Я вижу, как ещё два монстра оплетают щупальцами соседний,
меньшего размера корабль, похожий на нашу эмку, и буквально
раздирают его на части.
Три других «осьминога» уже вошли в плотные слои атмосферы, они
приближаются к грунту.
Я тоже уже внизу.
Гигантские, больше десантной шлюпки, монстры движутся прямо к
скоплению ничего не понимающих людей.
Кровь заливает хемопластик шлема, я слепну там – и… Почти
выныриваю из этого странного бреда – здесь.
Энрек трясет меня, что-то кричит... Но я снова ухожу в мир
неживых панцирных осьминогов.
Чувства мои обостряются, и я понимаю, что здесь нет знакомого
мне переплетения золотистых линий причинности.
Вернее, линии есть, но у них странный зеленоватый отсвет, а узлы
событий похожи на лоскуты разлагающейся плоти или бензиновые
разводы в луже.
Энрек бьёт меня по лицу. Ладонь проникает из одного мира в
другой, боль тащит меня обратно, но я ещё вижу лопающиеся здания и
пузырящийся человеческий фарш, наползающий на тротуар...
– Капитан! Анджей! Свинья, ленивая, имперская!
Ещё одна пощёчина. Слабая. Рико тяжело меня и бить, и держать.
Он сам еле на ногах стоит.