Очутившись в уютной гостиной вдовы, Ванслиперкен вскоре забыл про собаку, но так как под вечер оргии в Луст-Хауз г-жи Вандерслуш все чаще и чаще требовали ее присутствия, то, зная это, Ванслиперкен всегда старался насладиться ее обществом в раннее время дня, а как только начинало темнеть, возвращался к себе на судно. Костлявый, наблюдавший за своим господином, увидев в окно, что Ванслиперкен подвязывает кортик – признак близкого ухода, – взвалил себе на плечи мешок с собакой и, выйдя к каналу, протекавшему перед фасадом дома вдовы, оглянулся кругом и швырнул мешок в стоячие воды канала как раз в тот момент, когда Ванслиперкен, простившись со вдовой, вышел на крыльцо.
– Кто тут? Это вы, Костлявый?
– Я, сэр! – отвечал бедняга, дрожа от страха.
– Что это за шум я слышал сейчас?
– Шум, сэр?! О, я кинул сейчас камень с мостовой в канал!
– А разве вы не знаете, что это строго воспрещается, сэр? – уже совершенно грозно крикнул лейтенант. – А где мешки из-под сухарей?
– Мешки?! Их взял мистер Шорт для какой-то поклажи!..
– А… Мистер Шорт, прекрасно! А теперь идите за мной, сэр, и не кидайте больше камней в воду! Ведь вы можете убить кого-нибудь! Смотрите, вот и сейчас там плывет лодка! – И мистер Ванслиперкен торопливо направился к шлюпке, которая уже ожидала его, желая удостовериться, там ли его собака. Но, к великому его огорчению, собаки в шлюпке не было, и он сидел угрюмый и озабоченный на корме, размышляя о том, был ли то камень, что Костлявый швырнул в канал, или что другое, решив бесповоротно, что если собака не найдется, то он прикажет килевать Костлявого.
Глава IX. Жалобы, сожаления, песни и пляска
Понятно, что, едва ступив на палубу, лейтенант прежде всего осведомился, не вернулась ли на судно его собака. Встретил его совсем надлежащим почетом капрал ван-Спиттер, которому Обадиа Кобль вскоре передал начальство на судне, чтобы самому отправиться с остальными матросами на берег и присоединиться к своим товарищам в Луст-Хаузе гостеприимной вдовы. Отрицательный ответ капрала сильно опечалил Ванслиперкена, который уединился в свою каюту в самом скверном расположении духа, потребовав к себе Костлявого. Пока бедняга помогал ему раздеваться, на его долю выпал не один пинок, толчок и даже весьма чувствительный удар кортиком по голове.