– Почти абсолютное бессмертие, – задумчиво пробормотал себе под
нос человек. – Неудивительно, что тебя возненавидели те, с кем ты
отказался им поделиться.
– Я отказался?!
Человек захрипел, потому что громадная рука схватила его за шею.
Сейчас в Илларионе опознать эльфа вряд ли бы кто сумел.
Увеличившийся полудемон мог поспорить шириной плеч с
минотавром.
– То же самое относится к Рэне и Фуриону! – прорычал он. – Даже
вдрызг пьяным я сначала позаботился о близких и только потом
принялся хвастаться! Мог бы и других эльфов сделать по-настоящему
вечными! Им только и надо было достигнуть определенной ступени в
развитии магического дара! Чтобы Кристалл мог зацепить их ауру!
– Тогда тем более понятно, почему тебя засунули в тюрьму, –
человек прекратил хрипеть и вырываться. Более того, заговорил
нормально. – С такой властью черта бы с два кто другой оказался
лидером вашего народа.
– Ах, да, вокруг ведь еще сон, – Илларион, спохватившись, разжал
руку и вновь вернулся к нормальным размерам. – Мы с тобой дышим
здесь только по привычке, хотя и не обязаны этого делать. Мои
извинения, кстати. Раньше я не был таким вспыльчивым и жестоким,
но… Вечность в каменном мешке никого не красит.
– Вроде бы кто-то из твоих последователей вместе с беженцами от
новой власти добрался до соседнего континента и основал там
государство светлых эльфов. Кстати, очередная повальная магическая
мутация сделала их подозрительно похожими на людей. Что, как мне
кажется, в пух и прах громит теории, изученные тобой в школе. Даже
свой собственный Кристалл, Кристалл Дня, там кто-то из демонологов
сотворил, – человек с любопытством взирал на вновь свирепеющего
Иллариона. – Правда, он умер в процессе и не смог дотянуть свое
творение до максимально возможной мощности. Но это уже детали.
Кстати, а ты понимаешь, что сейчас под определение вменяемого
существа подходишь не очень?
– Вменяемый?! Ах-хах-ха! Да я удивлен тому, что до сих пор не
забыл свое имя! Не уверен, что еще сохраняю способности к
членораздельной речи! Вломись сейчас в камеру Рэна и раскайся в
своих грехах – я ее не смогу ни простить, ни удушить! Язык давно
уже присох к горлу, а тело окаменело от вынужденной неподвижности!
– Илларион расхохотался. – Я после трех тысяч лет воздержания готов
жениться на гарпии, гоблинше, великанше, даже драконше, не умеющей
менять обличье! Но добиться им от меня хоть каких-то результатов
будет не многим легче, чем от успевшего полностью лишиться плоти
скелета! Лишь знание того, что ничего по-настоящему вечного не
бывает, не дало мне свихнуться! Оно и робкая надежда на месть и
справедливость – вот единственный защищающий от безумия барьер! И
лучше бы тебе даже не догадываться, насколько он тонок!