Удивление мое возрастало, но почему, я, право, не знал: от того ли, что у нас столько примеров для исключения из общих правил, или что мы всегда судим прежде по голосу о наружности говорящего.
Когда я взглянул на ее лицо, которое тогда освещалось блеском серебряной лампы, оно было безжизненно, с чернотой под глазами и морщинами на лбу; глядя на нее, я думал, что услышу скорее бурную симфонию из громовой тучи, нежели приятные звуки женского голоса.
– Боже мой, сударыня, – сказал я с жаром, но почтительно, – позвольте мне послать за Кофагусом?
– Не надобно, – ответила она, – я пришла к вам и знаю, – продолжала она, понизив голос, – что вы отпускаете лекарства, даете советы и сами получаете деньги.
Это меня встревожило, я был обличен, и румянец невольно покрыл лицо мое. Тимофей, который слышал, что она сказала, выражал свое неудовольствие всевозможными телодвижениями. Он то взмахивал ногами, как будто бы их поджигали колеными угольями, то хлопал по карманам, то скрежетал зубами, то сжимал кулаки и кусал до крови губы; наконец он шепнул мне на ухо:
– Вот почему она все подсматривала и выглядывала у нас. Она все знает, и мы пропали, если ты ее не подкупишь.
Я оттолкнул его и обратился опять к своей посетительнице.
– Я предписывал лекарства, сударыня, – ответил я наконец, – в каких-нибудь ничтожных случаях и получал деньги, как вы говорите, когда не было дома хозяина; но мне еще не все здесь доверено.
– Знаю, знаю, но вам нечего меня бояться… вы слишком скромны… Я хотела бы вам ввериться потому, что не полагаюсь на искусство вашего хозяина.
– Как вам угодно, сударыня, – сказал я, кланяясь почтительно.
– Есть ли у вас камфора со спиртом?
– Есть.
– Итак, сделайте одолжение, потрудитесь сейчас же отослать ее с мальчиком ко мне на квартиру.
Я подал бутылку, за которую она заплатила, и велел Тимофею отнести ее по адресу. Тимофей надел шляпу, взглянул на меня и оставил нас одних.
– Как вас зовут? – спросила она меня тем же приятным голосом.
– Иафет Ньюланд, – ответил я.
– Иафет, это хорошее имя, – сказала она про себя, – оно взято из священного писания, но Ньюланд – светская фамилия.
«Тайна моего рождения открыта», – подумал я, но я ошибался. Она, верно, какая-нибудь фанатичная модистка; я посмотрел на нее еще раз, и одежда ее разуверила меня в этой идее.