Юноша даже дышать забыл. Следил за животным, как завороженный, с
тревогой и надеждой. Наконец, видя, что конь не спешит отходить
дальше, неуверенно улыбнулся и, сунув руку в карман, вытащил так и
не съеденный на поляне сыр и надломленную лепёшку. Поколебавшись
лишь миг, сунул сыр обратно в карман, а хлеб протянул на раскрытой
ладони коню.
- Другого нет, уж извини, – серьёзно, словно человеку, сказал
он. Неловко покосился на ухмыляющегося Эрана, вздохнул с кривоватой
улыбкой, – И тот не мой. Но уж как получилось. Доберёмся до жилья –
обещаю, на первый же заработок куплю тебе самой спелой моркови,
какая только найдётся.
Эран негромко засмеялся. И было в этом серебристом, похожем на
журчание ручья и звон серебряного колокольчика голосе что-то, не
позволявшее даже допустить, что он насмехается – и тем более
обидеться.
- Что ж, вы с ним явно нашли друг друга. Пойдём, до реки идти
ещё полдня...
Ниари покосился на него и, погасив улыбку, поспешно кивнул. А
потом глубоко вздохнул, словно собирался прыгать с обрыва в омут и,
нахмурившись, опёрся рукой о спину коня.
...Причина подобного волнения стала ясна очень быстро. На коня
юноша взобрался. Правда, только со второго раза. И сразу стало
понятно, что езда без седла ему если и знакома, то очень и очень
слабо. Пошатнувшись, он поспешно выпрямил спину, крепко сжал ногами
конские бока, пытаясь удержать равновесие. Упрямо сжал губы, явно
сердясь на себя за неловкость. И, всё-таки, удержался.
Эран, пронаблюдавший, за этим действием подошёл к коню и что-то
шепнул ему на ухо. В ответ животное мотнуло головой и громко
фыркнуло. Что снова вызвало у мужчины улыбку.
- И лук с мечом тебе не слишком знакомы. К какому оружию ты
привык? Мне следует знать сильные стороны того, кто идёт со мной:
моя работа слишком опасна, чтобы допускать беспечность.
Юноша сжался. Успевшее вернуть себе почти здоровый цвет лицо
вновь стремительно выцветало. Пальцы, бездумно гладящие шелковистую
гриву, судорожно сжались, белея, и конь недовольно всхрапнул. Ниари
вздрогнул и поспешно разжал руки. И отвернулся, пряча взгляд.
Повисло молчание.
- Мне знакомы меч и лук, – тихо, с каким-то безжизненным
спокойствием, выговорил он после долгой паузы. – Я... Я бью вишню
со ста шагов. С восьмидесяти – в полёте. И с мечом...
Он зажмурился и закусил губу. Выступила крошечная красная капля,
набухла, соскользнула вниз, пятная подбородок.