Просто нет. Однажды все обратится в тлен. Погрузившись глубоко в себя, девушка бездумно теребила пустой средний палец правой руки. Тот самый, на котором носила обручальное кольцо и за столь короткий промежуток времени успела слиться с ним воедино. Истолковав сей жест по-своему, Аркадий заговорил:
— Как думаешь, Лиза, почему я всю шелупонь с себя снял и тебя заставил?
Поразмыслив некоторое время, лишь пожала плечами.
— В моем окружении завелась крыса, — выплюнул гневно, глядя вдаль. — Возможно, и не одна. Кто – не знаю, пока не вычислил. Осторожничает, паск*да. Но кишками чувствую разрастающуюся за спиной гниль. Как нарыв, который необходимо вовремя вскрыть и обеззаразить.
Казалось, внутренности заледенели, несмотря на палящее солнце.
Не в силах даже пошевелиться, таращилась на Похома расширившимися от запоздалого понимания глазами.
— Думаете, вас прослушивают?
— Не думаю. Знаю!
— В тех вещах могут быть «жучки»?
— Вполне вероятно.
— Но как вы…
— На Сокола напали.
— Чт-то? Паша?
— Подрихтовали профессионально. Но жить будет. Серьезных повреждений нет. А вот Лорку его… завалили девку.
Сдерживая рвущийся наружу крик, Лиза зажала рот дрожащей ладонью.
Как? Господи, как?
— Застали врасплох. Одному уроду Сокол лично шею свернул. Другой сам себе пулю в голову пустил, опасаясь мести разъяренного парня.
Ни живая ни мертвая – по-другому ее состояние невозможно было описать. Лихорадило, как при сильнейшей простуде. Лиза едва слезы сдерживала от сочувствия девушке. И Пашке. По последнему и вовсе сердце ныло. Понятно теперь, почему вечерами с Димой водку хлещет.
Да только боль от потери алкоголем ведь не залить.
— А самое интересное во всей этой истории – прятал-то ее я. В благодарность за помощь с тендером. О местонахождении Ларисы знали лишь мои люди. Шваль, продавшая меня, ходит где-то рядом.
— Зарутский? Он стоит за всем?
— Макар – пешка. И тогда. И сейчас. Пешка, наделенная крупицей власти. Его руками действует Москва. А конкретно – урка… то есть вор в законе Гарик Пескарь.
— Кто?
— Игорь Пескарев - человек, на чьих руках реально кровь твоего отца. Тот, кому Макар сдал Черчилля в надежде заполучить Маринку.
— Он… жив?
— Пока еще на тот свет не отправили.
Что-то перещелкнуло в голове в тот миг.
Стало жутко. По-настоящему жутко.
И похоже, ее состояние отразилось на лице.