- Пойдемте, проверим, зачем нас так сюда направляли, - спокойно
сказал я. Все равно, толкаться долго в коридоре было неудобно –
слишком мало места, да и бестолково.
Квартира была двухкомнатная, и ближе всего к нам была дверь в
залу, которую я и открыл.
- Тут люди с ребенком жили, - протянула Светка. – Смотрите,
кроватка для малышков стоит.
Сеструха прошлась вдоль полки, заставленной игрушками,
рассматривая их. Несмотря ни на что, она сама оставалась дитем.
Светка дошла до кроватки, прошлась по ней безразличным взглядом и
тут взвизгнула, прикрыла рот одной ладошкой и, выпучив глаза,
начала тыкать пальцем свободной руки в кроватку.
Первой к ней подлетела Птицына. Тоже округлила глаза и
повернулась к нам.
- Обалдеть! Да тут ребенок!
- В смысле? - Рядом с девчонками тут же оказалась Сигизмундовна,
а за ней и Амели. Лили стояла рядом со мной и лишь вытягивала шею,
пытаясь что-то рассмотреть.
- Он жив? – с надеждой в голосе спросила Светка. – Столько без
воды и еды был…
- Такие маленькие только молочком питаются, - сказала Амели и,
осторожно протянув руку, коснулась младенца. Тут же все в округе
огласил громогласный ор.
- Живой, даже, кажется, здоровенький, - Амели осторожно достала
пупса из кроватки, пытаясь укачать. – Надо бы его накормить.
При этих словах все почему-то обернулись на меня.
- Э! А я тут причем?! – на всякий случай замотал головой. – Это
не мое!
- Молоко найди! Посмотри, вдруг где-то смесь есть, желательно
сухая, а то готовое могло уже и протухнуть.
- Да вы че? – возмущению не было предела. – Я даже не знаю, как
эта ваша смесь выглядит!
Тут уже вздохнула Светка и махнула на меня рукой, как на
безнадежного.
- На мужиков в этом деле надеяться бесполезно! – важно сообщила
она и поперлась на кухню.
- Ты, Петь, пока осмотрись. Нет ли признаков родителей, -
спокойно сказала Амели, почему-то в этой ситуации взяв все в свои
руки. - Если нет – то посмотри, что важного можно тут взять. Коли
все, кроме ребенка исчезли, то им уже ничего и не нужно.
Я кивнул и пошел осматриваться. Мне навстречу уже неслась Светка
с большой жестяной банкой, бутылкой воды и пластмассовой детской
бутылочкой. На секунду остановилась, смерила меня высокомерным
взглядом и задрала нос. Я только пригрозил кулаком. Чтобы не
забывала, кто тут старший.
Я прошел в кухню. На столе стояла чашка, наполовину заполненная
чаем, на поверхности которого уже начала образовываться плесень.
Рядом надкусанный бутерброд. Хлеб жесткий, сыр скукожившийся и тоже
с первыми белесыми пятнами. Пахло прогорклым маслом, которое, стаяв
неаппетитной кучкой, лежало рядом на блюдце.