Я потрепал ее по волосам. М-да. Для детской психики – не лучшая
картина.
Светка же в этот момент пыталась оторвать от своего рукава
намертво прицепившуюся зубами голову пластиковой собачки. Тело
игрушки уже давно валялось где-то на полу. Наконец, сеструха
махнула на это дело рукой.
- Будет трофей! – сообщила она.
Оказалось, нервы то у Светки покрепче, чем у Птицыной! Спокойна,
как танк! Хотя, она и есть – танк.
Холодечик же мирно переваривал внутри себя кучу разноцветных
глазиков, колесиков и прочих мелких деталей, бегая вокруг трупиков
и выискивая что-то поярче.
- Пойдемте уже внутрь! – прервала наши терзания Сигизмундовна,
открывая дверь в подсобку. – Что тут без толку торчать, только
расстраиваться!
Подсобное помещение оказалось немаленьким. Широкий коридор, а с
двух сторон различные двери. Все подписаны. Есть и склад, и
столовая, и раздевалка, и туалеты. И явно, все это считалось одним
большим помещением, в одной из комнат которого, должен был быть
ребенок. Потому что тут осталось все также, как было до изменения
мира. Кучи коробок, стоящих друг на друге. К стене прислонена
швабра, а рядом ведро. Чуть поодаль стоят чьи-то резиновые
тапочки.
- Слушайте! – Птицына заговорила восторженным голосом, словно
забыв, что еще минуту назад чуть не плакала. – Это же крутое место!
Можно для Амелии и Лили, в их детский дом, набрать всяких
памперсов, бутылок и чего там еще нужно! Такие-то вещи, точно, на
складе должны еще быть!
Почему такие мысли не приходят в голову мне? А маленькая девочка
выдает их на-гора? Обидно даже…
- Место в сумках еще есть? – спросил я, сам тут же ответив
первым. – У меня еще двадцать четыре ячейки. И еще в старый рюкзак
какая-нибудь мелочь влезет.
- У меня одиннадцать, - ответила Сигизмундовна.
- Четыре, - недовольно буркнула Светка, которую мы грузили
больше всех.
- Тридцать две, - радостно сообщила Птицына.
- Вот, значит, все и забьем нужными вещами. Еще хорошо бы что-то
из одежды прихватить.
- А ребенок? – напомнила СтараяКошелка.
- Все равно сейчас и найдем! – уверенно сказал я.
Ребенок нашелся в столовой. Мальчик, лет трех-четырех, спал на
скамейке у стены.
- Ээээ… - не понял я. – Почему мальчик? Или это, просто, девочка
на пацана похожа?
- А ты не видишь, он не славянин, - покачала головой
Сигизмундовна, сетуя на мою глупость. – Может, у него имя, которое
значит «Надежда», только не на русском.