Так что, почесав щеку, попытался представить, как должно
происходить сие действо, и затанцевал. Как мне показалось – весьма
креативно. А в реальности, похоже, что не очень. Ржали все. Даже
маман. Хорошо Сигизмундовна догадалась у Смородины ножик отобрать,
а то девчонка себе бы сейчас им подбородок проткнула, так сильно
смеялась.
- Больше похоже, что тебя током ударили, а потом ледяной водой
облили, - даже всхлипывая от смеха, сообщила Светка.
Я обиделся. Сами ведь хотели, чтобы я призвал кого-то. И вообще,
те, кто на вопросы в «Помощи» отвечают, обманули. Никто не
присаммонился…
И тут прямо передо мной раздался: «Плюх».
Мы дружно, всемером смотрели на склизкую мерзость, что появилась
из неоткуда.
- Гадость, - резюмировала Смородина.
Я был с ней согласен.
Нечто, размером с кирпич. Сверху какое-то неприятно-коричневое,
волокнистое, с вкраплениями оранжевых кусочков, при этом, местами
покрыто плешками какого-то бело-зеленого пуха. Нижняя часть же была
похожа на серовато-коричневое желе.
- Меня терзают смутные сомнения, - медленно проговорила
Сигизмундовна. – И вроде я понимаю, что это такое… И эти милые
узоры плесени…
- Мам! – Светка с трудом развернулась к маман. – А это не тот
холодец, что уже третью неделю на дальней полке холодильника стоял,
а выбросить его ты никак не решалась?
- Да, это он… - трагично протянула маман. Как же! Теперь все
будут знать, что ее холодец есть никто не стал.
- Меня больше интересует, - начал медленно говорить я, а потом
заорал. – Это что, мой питомец!?
Все опять уставились на еле подрагивающую субстанцию. И вдруг –
«Чпок» - и прямо посредине одной из боковых граней холодца выскочил
глаз. Знаете, такие бывают у дешевых мягких игрушек. Под прозрачной
пластмассой крутится черный кружочек и зафиксировать его никак
нельзя. Меня всегда пугали игрушки с такими глазами. Похожи на
косоглазых и сумасшедших.
- Он должен им видеть? – скорчила рожу Птицына.
- Я сейчас умру! – пролепетала парикмахерша где-то сзади.
- Неее, - покачала головой Сигизмундовна. – Самое больше – в
обморок, как дура, шмякнешься.
Слова СтаройКошелки напомнили парикмахерше, что сочувствующих
тут нет, и в обморок падать она передумала.
«Чпок! Чпок! Чпок! Чпок!» - с каждого из четырех нижних углов из
холодца выскочило по тоненькой ножке. Три из желе, прозрачные,
четвертая из мясных кусочков с морковкой посредине.