Я рассудила, что лучше всего сразу показать магу, насколько ему
здесь не рады. А то если начать с вежливой отвлеченной беседы о
погоде, то в нем может зародиться ложная надежда. Нет, сразу к
делу.
— Эй, ты! — пошла в атаку я. — Чего разлегся? Вставай и
проваливай отсюда, нечего тебе здесь делать!
Вот так просто и понятно. Вполне себе доходчиво, прямолинейно. А
то мужчины вечно делают вид, что не понимают намеков, так тут все
прозрачно.
Колдун вскочил и бросился прочь.
Ничего себе! Весьма удачные переговоры. Я ожидала, что он будет
препираться, протестовать. Но все получилось на удивление
легко.
Достигнув края полянки, маг упал, нелепо взмахнув руками,
подлетая в воздух. Как будто кто-то невидимый выбил почву у него
из-под ног, ну или дернул за поводок.
А потом маг снова закричал. Мне пришлось зажать уши. Если мы с
Ксенофонтом услышали его в домике и это проняло до костей, то можно
представить, какой эффект получился вблизи.
Тем временем у колдуна начали подергиваться руки, потом его
выгнуло дугой, на губах запузырилась пена.
Пффф! Еще и припадочный какой-то. Раз такой болезный, то,
спрашивается, чего это он забрался в такую даль? Ему бы в столицу,
там целители с их зельями. Тем более осенью разные обострения
приключаются.
Маг немного побился в конвульсиях, после чего все-таки взял себя
в руки и пополз в сторону башни. Тут его совсем отпустило, он сел,
тряхнув головой. Сфокусировав взгляд на мне, он прохрипел:
— Воды…
Что-то в его голосе было такое… Заранее проклиная свое
мягкосердечие, я сходила в башню, плеснула в ковш воды из кувшина и
принесла страдальцу.
Пока маг жадно пил, я смогла его рассмотреть повнимательнее.
Из-под черного балахона, перехваченного в талии широким поясом,
торчали голые волосатые ноги с лепными икрами и со ступнями
нехилого такого размера. Пятки почернели от грязи.
Лицо хорошее. Матушка моя называла такой типаж породистым, что
бы это ни значило. Если нужны подробности, то вот: два глаза —
хорошие, изумрудные, нос — тоже хороший, и рот на месте.
Напившись, колдун вытер рот тыльной стороной широкой, как
лопата, ладони:
— В-ведьма? — хрипло спросил он.
Я даже не посчитала нужным ответить. И так видно.
— Все, воды попил — давай лети отсюда…
— Не могу… — сказал он.
Вот с детства не люблю, когда мне перечат. Я прищурилась и
посмотрела ему прямо в глаза. Пусть поймет, что ответ в корне
неверный.