Троица настороженно переглядывалась, видимо, не зная теперь, как
со мной себя вести.
— Смотри, чтобы я тебе не сломал, — как-то неуверенно и довольно
неубедительно произнёс Деграун после довольно длительной паузы.
В ответ я только смерил его взглядом и снисходительно
улыбнулся.
— Зря ты вернулся, Гарван, — зло зашипел Борислав. — Сидел бы в
своём гнезде, целее бы был.
— Ты мне угрожаешь, Григанский? — хищно усмехнулся я. — Что
такой слизень, как ты, может мне сделать?
Борислав подался вперёд, сжав кулаки, и как я и ожидал,
молниеносно поддался на эту провокацию. Быстрицкий, единственный,
кто имел хоть какие-то мозги, быстро затормозил друга:
— Бор, не в школе, нам не нужны проблемы.
Борислав кивнул, выпрямился, поправив резким жестом школьный
пиджак. Но раскрасневшееся лицо и сбившееся дыхание не оставляло
сомнений — он взвинчен до предела.
— Ты меня понял, княжич, — мой титул он произнёс с таким
презрением, словно бы это было оскорбление. — Не подходи к графине
Арнгейр. Ясно?
— Нет, — отчеканил я. — Не ясно.
Борислав окинул меня надменным взглядом:
— Ты пожалеешь об этом, Гарван, — прошипел он, в это миг
зазвенел звонок, и вся троица направилась в класс.
Я не в силах сдержать улыбку, проводил взглядом этих напыщенных
индюков, а затем тоже направился в класс. Вся ситуация казалась мне
весьма забавной. Что же теперь будет делать этот слизень
Григанский?
Первая половина учебного дня прошла относительно спокойно. Я
даже начал получать удовольствие от нахождения в школе. На уроках я
отвечал без запинок, раздражая Григанского и выскочку Клаус. Не все
школьные темы я помнил на отлично, поэтому освежить их в памяти не
мешало. В общем, я опасался, что буду скучать на уроках, но вышло в
точности до наоборот. Если в школьные годы на некоторых уроках я
умирал от скуки, например, на политологии, то сейчас я с интересом
слушал учителя.
Все эти дни после встречи с Инесс у меня не выходил из головы
наш разговор. Я никогда не думал о том, что Славия могла бы пойти
другим путём. Никогда я не сомневался в императоре и даже мысли
такой не допускал. Но что-то изменилось с той самой встречи в
Хорице, а затем снова заставил задуматься разговор с графиней
Фонберг, засевший в моём мозгу словно заноза и заставляющий
мысленно возвращаться к этой теме снова и снова.