Но сейчас, когда я вновь сидел с Миланой, когда слушал её не по
годам остроумные шутки, когда видел её пусть пока и не смелый, но
задорный взгляд, понимал, какая бы это была ошибка. Мне нужна
любимая женщина, а не удобная. А Катюша бы мне быстро наскучила, её
забота и покорность начала бы раздражать, мирная беззаботная жизнь
опостылела бы так быстро, что я наверняка бы пустился во все
тяжкие: алкоголь, женщины, азартные игры, мордобои и чародейские
дуэли, да и император бы так просто меня не отпустил. Я бы просто
испортил Катюше жизнь.
Обедали мы с Миланой сегодня за столом «неудачников», но это нас
нисколько не смущало. Нам было весело наблюдать за кислыми минами
одноклассников за столом напротив. После же уроков меня и
Григанского ждало наказание. Мне повезло, так как в первый день же
день нас отправили в библиотеку, куда я и так собирался идти.
Я сразу настроился, что во время совместной работы в библиотеке
Борислав не выдержит и наверняка опять возьмётся за старое. Но на
удивление, он меня не трогал, да и вообще, вид у него был довольно
загадочный. Таким Борислава я ещё не видел, кажется, он был
опечален. И о причине печали догадаться было несложно.
Агафья Трофимовна вверила нам отсортировать книги на верхних
полках стеллажей в алфавитном порядке, и соответственно нам с
Григанским пришлось работать сообща. Я, стоя на лестнице, снимал
книги с полок и подавал Бориславу, а тот молча сносил их на стол,
где после нам предстояло их отсортировать и внести в журнал. Всё
это мы делали в абсолютном молчании, а сам Борислав ходил с
непривычно кислой миной. В конце концов, я не выдержал и
спросил:
— Жалеешь?
— О чём? — мой вопрос заставил его вынырнуть из угрюмой
задумчивости.
— О чародейской дуэли, — шёпотом, чтобы не услышала старушка
библиотекарша, сказал я.
— Вот ещё, — сразу же нахмурился Борислав. — Это ты должен
жалеть, так как скоро тебе придётся поджать хвост и свалить в своё
гнездо.
В ответ я лишь усмехнулся, конечно, он бы ни за что не
сознался.
— Можно вопрос? — спросил я, когда Борислав вернулся за
очередной стопкой книг.
В ответ он только скривился, потом нехотя буркнул:
— Что?
— Какая у тебя категория по шкале чаромера?
— Ага, так я тебе и сказал, — снова скривился Григанский.
— У меня средняя-третья, — спокойно сказал я, внимательно изучая
его реакцию.