Когда Лавочкин вышел из зарослей и стал спускаться к деревне, его встретили восторженные крики и пляски. Селяне вышли ему навстречу, пели здравницы и махали руками.
– Благородный рыцарь победил великана! Благородный рыцарь – наш герой-защитник! Слава непобедимому рыцарю! – кричали они. – Я сам видел, как он отважно замахал своим алым штандартом перед носом презренного гиганта и обратил его в бегство! Добро пожаловать в спасенный Жмоттенхаузен! Слава, слава!
Коля не сразу понял, что этот стихийный митинг целиком посвящен ему. Парень оглянулся, проверяя, точно ли его приветствуют, или он снова путается у кого-нибудь под ногами. Успокоившись, Лавочкин стал купаться в лучах славы.
«Да, черт возьми, я победил великана!» – дошло до него. Солдат зажмурился от гордости.
На самом пике самолюбования и веры в собственную крутизну Коля оступился и самым жалким образом упал, покатившись к ногам спасенных им селян, больно ударяясь боками и головой о твердые кочки.
– Благородный рыцарь устал! Благородный рыцарь утомлен схваткой! – захлопотали вокруг него женщины.
Это было последним, что услышал парень. Сознание покинуло его.
Глава 2
Роковой перекур, или Спасение рядового Лавочкина
Примерно в час ночи прапорщик Дубовых почувствовал непреодолимое желание покурить. Командир полка курение в комнате, где были дамы, не разрешал, поэтому Палваныч не слишком строевой походкой вышел в коридор.
Пухлые короткие пальчики долго не могли выудить «беломорину» из пачки, но наконец справились. Зажигалка поддалась с третьей попытки.
Основательно затянувшись, прапорщик потеплел сердцем. Подпирать стену не хотелось. Хотелось пройти «как по Бродвею в Париже» (эту армейскую остроту Палваныч Дубовых давным-давно подцепил у «папы», тот уже забыл, а прапорщик все еще блистал).
Ноги сами принесли Палваныча к Красному уголку. Дверь была приоткрыта. Прапорщик окинул ее хозяйским взглядом и пошел было дальше, но тут в его мозгах вдруг завизжала маленькая тревожная сиренка.
– Где рядовой? – прохрипел Болваныч, возвращаясь к дверному проему.
В комнате не было ни солдата, ни оружия.
– Ектыш! Самоволка! – хохотнул прапорщик и сразу замолк.
Чего-то не хватало… Чего-то красного, с золотыми буквами и бахромой… Священного…
Знамени!!!
Поганец убег в самоволку и прихватил полковую реликвию!