– Должен тебе сказать, что я участвовал в дюжине учений, и нынешнее было лучшим из всех, детка.
Это приятно удивило Амелию. Конечно, в управлении еще оставались подобные троглодиты – от рядовых патрульных до высшего руководства, – но обычно они вели себя снисходительно, не проявляя откровенного желания. Сакс уже почти год не слышала от мужчин-полицейских словечек вроде «детка» или «милая».
– Если не возражаешь, называй меня «офицер».
– Нет-нет! – рассмеялся он. – Успокойся. Учения ведь уже закончились.
– Ну и что с того?
– Когда я говорю «детка», это не относится к учениям. Не считай это должностным преступлением. Я говорю это потому, что восхищен. И потому, что ты такая... ну, ты знаешь. – Он просиял. – Я не горазд на комплименты, и от меня не часто услышишь такое.
– Потому что ты такой... ну, ты знаешь.
– Эй, ты не обиделась?
– Ничуть. Но все-таки называй меня «офицер». И я буду так же обращаться к тебе.
– Я не хотел обидеть тебя. Ты красивая девушка. А я парень. Ты ведь знаешь, что это значит... Так вот.
– Да, так вот, детка, – ответила Сакс и пошла прочь. Нахмурившись, он преградил ей путь:
– Эй, подожди! Как-то нехорошо получается. Давай я куплю тебе пива. Когда узнаешь меня получше, я понравлюсь тебе.
– Это еще вопрос! – рассмеялся один из его приятелей.
Добродушно показав ему средний палец, «детка» снова повернулся к Сакс. В этот момент ее пейджер подал звуковой сигнал, и она увидела на экране номер Райма, после чего там появилось слово «срочно».
– Надо идти, – сказала Сакс.
– Значит, на пиво времени нет? – огорчился полицейский.
– Нет.
– А как насчет телефончика?
Изобразив пистолет большим и указательным пальцами, Амелия направила на него воображаемый ствол и, выкрикнув: «бац, бац!» – побежала к своему желтому «камаро».
И это называется школой?
Волоча за собой большую черную сумку на колесиках, Сакс шла по полутемному коридору. Пахло плесенью и старым деревом, с высокого потолка свисала густая паутина.
Как здесь можно изучать музыку? Все очень напоминает обстановку из романов Анны Райс, которые так любит читать ее мать.
– Нечистое место, – то ли в шутку, то ли всерьез пробормотал один из полицейских, и этим было все сказано.
Шестеро копов – четверо патрульных и двое в гражданской одежде – стояли в конце зала возле двустворчатых дверей. Наклонив голову и сжимая в руке один из своих традиционных блокнотов, о чем-то разговаривал с охранником взъерошенный Лон Селлитто. Форменная одежда охранника была такой же пыльной и грязной, как и все здешние полы и стены.