Насчёт части он немного лукавил.
Скорее всего, это все или почти все сбережения барона. Не густо,
учитывая, что город вовсе не выглядел бедным. Видел я города в
гораздо более плачевном состоянии. Если потрясти какого-нибудь
мелкого столичного чиновника, то с него можно взять гораздо
больше.
– Хорошо, барон, – неохотно сказал
я. – Ваше золото дойдёт до столицы, это я могу пообещать. А ещё
поговорю с военным наместником. Думаю, он оценит этот шаг и
преданность рода Салай.
– Спасибо ещё раз, – он коротко
поклонился.
На этой ноте мы и попрощались. Южный
город я покидал с чувством облегчения. Чем дальше я от пустыни, тем
лучше. Колючий песок, огромные черви, вечная жара и жажда. Ещё с
прошлой прогулки под палящим солнцем у меня это вызывает не самые
приятные эмоции. Отсюда вопрос: как семья раван дошла до такой
жизни, что решила спрятаться от всего мира в сердце пустыни? Я
понимаю, когда вокруг лес, дикари бегают и живность всякая, то это
какое-никакое, но развлечение. А в песках к тебе птицы не каждый
год прилетают к оазису.
Надо вспомнить о Кифайр, которая
дорвалась до рыбы и умудрилась-таки съесть её всю. Они вчера
устроились за городской стеной, развели костёр, поставили палатку.
Пока Ивейн и Уни потрошили и чистили рыбу, Кифа очень беспокоилась,
что своей готовкой они её испортят, поэтому несколько штук съела в
сыром виде, так ловко тягая её из общей кучи, что девушки это не
сразу заметили. Запечённая в глине рыба ей понравилась, но сырая ей
была вкуснее. А наевшись, Кифа забралась в повозку и уснула. Только
к обеду, когда мы остановились на привал, сонно выглянула наружу.
Надо сказать, заспанное лицо у неё было довольно смешным. Не увидев
вокруг ничего интересного, она снова завалилась спать, что асверы
всецело одобрили.
Окончательно проснулась Кифа только
к середине второго дня, когда мы вновь остановились на привал в
живописном месте. Бескрайние поля, заросшие жёлтой жёсткой травой,
солнышко светит, прохладный ветерок. Вдалеке едва виднеются домики
с жёлтой крышей из соломы или камыша. Дорога в этом месте делала
крюк и близко подходила к небольшому водоёму, заросшему сухим
камышом. Мы ещё по пути на юг здесь останавливались, чтобы напоить
лошадей и пополнить запасы воды. Так вот, Кифа почувствовала запах
камыша, прохладу воды и сонно выползла из повозки. Пройдясь по
небольшой дуге, она с шумом вломилась в заросли, стаскивая платье
на ходу. Отряд за ней наблюдал с большим удивлением, а когда она
скрылась из виду, все словно опомнились и заторопились по своим
делам.