Мила перехватила его за руку и несколько секунд молчала, решая,
что важнее спросить напоследок, и затем произнесла:
— Со мной все примерно понятно. А как... — оборвала себя на
полуслове, не желая выдавать беспокойство о Яне. Все это будет так
неловко и странно. Еще недавно она сама кокетничала с Мигелем, а
теперь Ян заполнил ее мысли и обосновался в самых тайных уголках
подсознания и сердца. — Как там ребята? — наконец нашлась она. —
Как Лана, Ян, Дэн... Что с ними? У них все хорошо? Просто мне почти
ничего не рассказывают, я знаю, что все заняты, но...
Мигель положил ладонь на ее руку, заглянул в глаза и
произнес:
— С ними все хорошо. Ни о чем не волнуйся, но мне правда нужно
бежать. Я еще проведаю тебя, и мы обязательно обо всем
поболтаем.
Она не стала подниматься с дивана, чтобы его проводить. Она даже
не заметила толком, когда он покинул комнату. Застыла, уставившись
невидящим взглядом в окно.
«Ни о чем не волнуйся...» — фраза, призывающая успокоиться, но
часто приводящая к совершенно противоположному результату.
Как можно не волноваться за близких, если все постоянно уходят
от ответа?
Странно, но ничего не болело, только голова из-за слабости
казалась неподъемной. Дэн сделал над собой усилие, сел на кровати и
осмотрелся. На улице царила жара последних дней индейского лета,
только, судя по растущему за окном гинкго, это Токио, а не
привычный Лос-Анжелес или Шамбала... Шамбала — место, в котором он
должен был умереть, но почему-то не умер. Пока его это
устраивало.
Дэн поднял к глазам правую руку и вызвал на кончиках пальцев
огонь. Боль пришла настолько острая, что он прокусил до крови губу,
но все равно продолжил поддерживать пламя, глядя, как кисть от
пальцев к запястью покрывается чернотой выгорания. Пока лишь
чернотой — разломы начнут появляться потом, когда собственного огня
не останется, не останется крови Брамы, чтобы преобразовать ее в
огонь, вот тогда душа потянется к вышнему источнику силы — Огню
Изначальному. Потянется, чтобы выжечь себя в ноль и прекратить
существование как минимум в этом теле. Потянется, и никто не ударит
ее по рукам.
«Рано» — решил Дэн и отпустил пламя.
С минуту он тяжело дышал, борясь с дурнотой, подступившей из-за
слабости, потом отбросил одеяло и сел, свесив ноги на пол. Поискал
глазами одежду и не нашел. Макс совсем не ждал, что он очнётся? Но
если он не поленился притащить к себе, значит, не знает, что это
Дэн ранил Лану, тем самым открыв Врата. Плохо. Очень плохо.