Кто-то настойчиво тряс его за плечо, а знакомый скрипучий голос
не переставал звать по имени. Дэн нехотя открыл глаза и увидел
склонившегося над собой Лин Вея. Приехали. А он-то надеялся, что
Макс не станет звать на помощь Верховного Творца, переложив
исцеление Дэна на кого-нибудь попроще. Теперь учитель непременно
заведет старую шарманку о том, что надо вернуться в Шамбалу и
продолжить обучение, особенно после такого позорного поражения.
Подумаешь, четверо векш, которые в принципе сильнее!
Приподнявшись на локтях, Дэн осмотрелся и понял, что вовсе не
дома у Макса, а в покоях Верховного Творца. Помимо них двоих, здесь
были другие творцы из числа чистильщиков и представители векш. Нет,
не просто представители — сам Райджиган, отчитывавший племянницу.
Ага, решили раздуть международный скандал. Ну, если в итоге закроют
Шанкьяхти доступ на Землю, то можно временно потерпеть собравшихся
и предстоящие нотации Лин Вея. Дэн опустился обратно на спину и
закрыл глаза. Для только что исцеленного он был слишком слаб.
Это несоответствие заставило его снова подняться: сначала сесть,
потом чудовищным усилием поставить себя на ноги и постараться не
упасть. Мир вокруг дрожал и норовил навернуться вниз. Лин Вей тоже
поднялся и, положив ему руку на плечо, попробовал укрепить
исцеляющей руной. Немного помогло, и Дэн, обернувшись к учителю,
благодарно кивнул.
— Чем ты разозлил Шанкьяхти-хи, что она отказывается дать тебе
противоядие, несмотря на кару, обещанную ей Раджиганом?
Дэн задумался. На что девушка могла обидеться сильнее? На его
попытки оскорбить ее мать или на то, что теперь она не сможет
продолжить поиски Искры Огня? Или она просто злая сука, и
искренними извинениями делу не помочь? Он усмехнулся собственным
мыслям и поймал неодобрительный взгляд учителя.
— Яд от тени благословения моя магия убрать не может. Я,
конечно, отправил за Ключом Воды, но не уверен, что Мила успеет
найти нужное противоядие так быстро. Ты можешь умереть, мальчик
мой, на самом деле можешь.
Забавно, еще утром он думал о том, что в его жизни нет никакого
смысла. Думал, почему бы не покончить с собой, раз такое дело. И
пожалуйста — ему всего двадцать четыре, а он, кажется, вскоре
умрет, и это вскоре измеряется даже не неделями, а часами. Здорово!
Умереть из-за того, что разозлил психованную суку, помешанную на
мертвой мамаше! Он рассмеялся и не остановился даже тогда, когда
все, не исключая Шанкьяхти, обернулись к нему. Ее глаза были полны
решимости — она ждала его смерти, чтобы хоть как-то отомстить за
мать, отомстить не только ему, но и своему дяде, отдавшему приказ
казнить Иллеа-хи.