— Макс, это последние запасы крови векш, а патрули все чаще
встречают гончих, — возразил кто-то, возможно, тот самый Крис.
Ян все-таки заставил себя повернуться к разговаривающим и снова
впал в ступор. Если позади него простирались ржавые горы, то
впереди ждала обугленная пустыня с белесыми островками пепла.
Разделяющая их полоса была неоднородной — от трех до пяти метров в
ширину, черная, словно специально выкрашенная, с алыми островками
активированных защитных рун. Символы и плетение различались, как и
интенсивность свечения, а вот в диаметре везде одинаковые. Принцип
их работы казался не совсем понятным: Ян ожидал увидеть что-то
вроде купола или энергетической стены, но нет — только эта неровная
полоса разной ширины и руны на ней.
— Конклав Огня обещал присоединиться к нам. Правда, к сожалению,
неполным составом. Они вскоре заменят недостаток людей, питающих
щит. Для чистильщиков заберите у меня из дома охранные артефакты —
не от кого больше защищаться, да никто уже и не сунется, — на
последних словах Макс обернулся и посмотрел на Яна.
По взгляду было понятно, что разговаривать он точно не
собирается — боится сорваться. Такая ярость и боль плескались в его
глазах, что захотелось не то оправдаться, не то огрызнуться, или
даже все сразу, но горло, к счастью, все еще оставалось скованным
немотой.
— Сеня, — позвал Макс, — отведи своего нового подопечного к
рунам — пусть сольет все, что зачерпнул, пока не разорвался. А
потом можешь и инструктаж провести.
Отец отвернулся и пошагал в сторону выжженной земли, на ходу
расправляя крылья. Ян дернулся было за ним, но вдруг осознал, что
десятки глаз обращены к нему. Люди, совершенно разные люди по
национальности, цвету глаз, кожи, волос, росту, языковой группе
смотрели на него с одинаковой ненавистью. И причин для этого
имелось много: пока они здесь тратили свой огонь, постепенно
угасая, Яна прятали сначала в поместье Густафа, потом в особняке
Макса. Пока им приходилось сражаться с теневыми гончими и умирать
от их клыков, Ян кичился своей безопасностью. Да, отец подставил
его не меньше, чем он сам, когда решил, что разговор с Демоном
Максвелла возвысил его до уровня бога. И ведь не ответишь теперь
всем сразу, как и не крикнешь Максу вслед, что он сам виноват в
том, как все вышло.